— Да, опасность была близка, — заметил сэр Роджер.
— Смертельно близка, — кивнул Аддерли.
— Не думал, что тебе это удастся, — покачал головой мистер Моффат. — Они следили за тобой, как ястребы.
Барон пожал плечами.
— Как только я увидел, что леди Бартрам принялась сплетничать с мамочкой, я сразу понял, что с этой стороны мне ничего не грозит.
— А меня беспокоил Лонгмор, — вставил мистер Моффат.
Аддерли едва не потрогал челюсть, украшенную синяком, но вовремя сдержался. У него было гораздо больше причин беспокоиться, чем у его приятелей. Недаром в тот момент он покрылся потом, который, как барон объяснил леди Кларе, был вызван трепетом от ее близости, от возможности держать ее в объятиях, в общем, болтал обычный вздор.
— Мне требовалось всего несколько минут, а он находился в другом конце зала. И все же я благодарен вам за все, что вы сделали.
Моффату и Тикеллу надлежало осторожно привлечь внимание гостей к террасе — не самая трудная в мире работа. Для этого достаточно было небрежно обронить: «Интересно, что поделывает Аддерли на террасе? И кто та женщина, что с ним ушла?» Необязательно, чтобы эти слова услышали многие. Достаточно, чтобы услышали двое-трое, — и тут же начался дрейф по направлению к террасе. Те из гостей, кто это заметил, охваченные любопытством, последовали туда же.
А управлять Кларой было совсем не трудно — для этого всего лишь требовалось заботиться о том, чтобы ее бокал не пустел. После этого он закружил девушку в вальсе и шептал ей на ушко стихи, пока зал не поплыл у нее перед глазами. И все же необходимо было действовать с осторожностью. Слишком много вина и слишком долгий танец — и ей стало бы плохо. Возможно, даже стошнило бы на его лучший фрак.
— Ты заполучил настоящую красавицу… — Тикелл с завистью вздохнул. — А ведь большинство девиц с достойным приданым обычно косоглазы, прыщавы и кривоноги.
— То есть уродливы, — вставил Моффат.
— Верно, мне повезло, — кивнул Аддерли. — Могло быть куда хуже.
Что ж, она действительно красотка. А следовательно, можно было ложиться с ней в постель и делать наследников без особого отвращения. И все же она не в его вкусе — неуклюжая корова. Он любил женщин поизящнее и желательно брюнеток.
Зато приданое у нее было огромным. И вообще, нищим выбирать не приходится.
— Благослови Господь ее невинность, — с усмешкой сказал Тикелл. — Она пошла за тобой, как ягненок.
— Да-да, от такой неприятностей ждать не приходится, — добавил Моффат.
Уорфорд-Хаус
3 июля. Среда
Клара старалась сохранять спокойствие, пока не закрыла за собой дверь спальни. Только тогда она сглотнула подкативший к горлу комок, подошла к туалетному столику и со вздохом села.
— Миледи, что случилось? — спросила ее горничная Дейвис.
Клара всхлипнула. Потом — еще раз.
— Ах, я не знаю, что делать! — воскликнула она и закрыла лицо ладонями.
— Ну-ну, миледи… Я сейчас принесу вам горячего чаю, и вам сразу станет лучше.
— Мне нужно больше, чем чай. — Клара снова всхлипнула и, подняв голову, встретилась в зеркале глазами с горничной.
— Я добавлю туда капельку бренди, — пообещала Дейвис.
— Нет, побольше, — велела Клара.
— Да, миледи. — Горничная почтительно присела, после чего поспешила к двери.
Клара же вынула из ящика записку от лорда Аддерли. То было любовное послание с прекрасными словами, рассчитанными на то, чтобы растопить сердце романтически настроенной особы.
Конечно, слова были чудесны. Но принадлежали поэтам — Китсу, Лавли, Марвеллу и другим. Даже Шекспиру!
Он думал, что она не узнает строки из шекспировского сонета! Либо он полный идиот, либо считал идиоткой ее, Клару.
— Последнее вероятнее всего, — пробормотала девушка и, смяв записку, швырнула ее через всю комнату.
— Лгун! Все это ложь! Я так и знала! Почему же я оказалась такой дурой?!
Наверное, потому, что мистер Бейтс не пригласил ее на танец… И она наблюдала, как он кружил в вальсе леди Сьюзен Моррис, дочь леди Бартрам. Леди Сьюзен была миниатюрной хорошенькой брюнеткой, и рядом с ней Клара всегда чувствовала себя нескладной и неуклюжей.
Но что было потом?
А потом… Да-да, рядом вдруг оказался лорд Аддерли с бокалом шампанского. И он отпустил какую-то шутку, явно рассчитанную на то, чтобы заставить ее улыбнуться. Ирландская болтовня, сладкие речи, как сказала бы мама. Сладкие и лживые, конечно же. В общем сплошная фальшь.
Но что теперь?.. Что теперь делать?
Клара поднялась, подошла к окну и выглянула наружу. Лил дождь, и капли нещадно били по кустам и цветам в саду. Будь она мужчиной… будь она Гарри… вылезла бы в окно и убежала на край света.
Но она не мужчина. И не знает, как и куда сбежать.
Время… Единственная надежда на время. Если она сумеет потянуть со свадьбой, случится какой-нибудь новый скандал, и все забудут про старый.
Вошла Дейвис с чаем.
— Я капнула несколько лишних капель, но нужно выпить быстро, — посоветовала она. — Приехала леди Бартрам, и леди Уорфорд просила вас немедленно прийти.
— Леди Бартрам? Это требует большего, чем нескольких капель. Такое требует целой бутылки, — пробурчала Клара.
Она выпила чай с бренди, нацепила на лицо вежливую маску и спустилась в гостиную.
Визит прошел еще хуже, чем она ожидала. Леди Бартрам была сочувственно-ядовита, и мама после ее ухода легла в постель с ужасной мигренью. А наутро объявила, что досмерти устала от этой гнусной помолвки и намеков посторонних. Сказала, что они сверятся с календарем и назначат день свадьбы.
— Да, конечно, мама, — согласилась Клара. — Возможно, осенью. В городе почти никого не останется.
— Осенью?! — завопила мать. — Ты в своем уме?! Нельзя терять ни минуты! Ты должна обвенчаться до конца сезона! Самое позднее до последнего приема у королевы!
— Мама, но до него осталось всего три недели.
— Времени вполне достаточно, чтобы подготовиться к свадьбе. Даже роскошной. А о скромной и речи быть не может. И если эти распутные француженки, к которым отвез тебя Гарри, не сумеют вовремя сшить подвенечное платье… Что ж, придется без него обойтись! Не моя вина, что дети на каждом шагу мне перечат!
Глава 4
«Теперь, благодаря паровым утюгам, паровым судам и паровым экипажам, изобретательный ум французских модисток и шляпниц вряд ли способен одарить новым фасоном парижских модниц до того, как он попадет в гостиные лондонских красавиц».
«Ла бель ассамбле», март 1830
5 июня, пятница, утро
Лонгмор переложил поводья в левую руку, затем вынул из кармана часы и открыл их.
— В одиннадцать, — сказала накануне Софи. — Тогда — самое время. — Аристократы обычно ездили по магазинам днем, и она должна была опередить их. — Надо приехать к Даудни пораньше. — объясняла Софи. — Хозяйки магазинов, то есть такие, как она, пресмыкаются перед знатными дамами и… В общем, было