Мама… Мама… Однажды Филька вместе с табуном спускался в хутор. На прогоне его встретил закадычный дружок — Ленька. Два сапога — пара, так их в хуторе звали. Без них не обходилась ни одна шкода. Ленька, возбужденный, совал Фильке яблоко:

— На, надкуси, сладкое страшно.

— Сам-то пробовал?

— Я и так вижу.

— В чьем саду стянул?

— Галка дала… Да ты знаешь эту яблоню, в глубине сада. Помнишь, прошлым летом трясли ее?

Филька как-то невольно даже плечами шевельнул, словно на спине до сих пор болел рубец — уж больно удачно перетянул его тогда Глеб Иванович. Тогда ребята с Филькой во главе только в азарт вошли, обтрясывая яблоню, как неслышно возле с кнутом в руках оказался Глеб Иванович. Вся братва — врассыпную… А кнут у него был не конопляный, как у всех нормальных людей, а ременный, из сыромятной кожи… Потом, вспоминая, как это все произошло, Филька ругал себя на чем свет стоит… Если бы он убегал по-над плетнем, Глебу Ивановичу за ним не угнаться бы. Тяжел казак. Да если и достал бы Фильку кнутом, то только концом, по плечам или по ногам. Так нет же, Филька вздумал показать свою прыть — сиганул через плетень. В какой-то миг сгорбатился. Вот тут-то и настиг его кнут Глеба Ивановича — считай, через всю спину плотно прилег… Не надо было выгибаться и так откровенно подставлять спину под удар. Не сообразил вовремя, свалял дурака, одним словом. Теперь-то он умнее будет, так ведь это каждый грозится после драки…

— А что, если попробовать еще раз? — соблазняя Ленька, будто угадывая мысли своего атамана, косо посматривая на Фильку.

— Жалеешь? — отозвался атаман, ему показалось, что Ленька скользнул взглядом по его спине, напоминая о прошлогодней встрече в саду Глеба Ивановича.

— Брось обижаться, — успокаивал Ленька, — я и позабыл про тот случай, мало ли их было, что ли… А этот Глеб — вреднючий казак. Он Ванюшку-дурачка крапивой стеганул…

— Когда?

— Да ныне.

— Вот зараза! Ведь грех обижать убогих.

— Идет, это значится, Ванюшка-дурачок по-над садом в своей неизменной суровой рубахе и, протягивая руку, мычит, мол, добрый дяденька, дай яблочко. А Глеб сорвал крапиву и по голым местам Ванюшку…

— Сволочь! Все, решено — трясем яблоню нынче же ночью. — У Фильки глаза горели гневом.

— А если… — несмело подал голос Ленька.

— Трусишь? — Филька-атаман в упор смотрел на своего друга.

— Не особо, но…

— Можешь не ходить со мной! — отрезал атаман.

— Куда же я без тебя. Подыхать, так с музыкой, — невесело усмехнулся Ленька.

— Только без сомнений. Засомневался, считай, поймают… Надо все точно продумать. Так просто лезть на рожон — дураков нет. Разузнал что-нибудь?

— В шалаше ночует Глеб. Рядом кобель на цепи. На ночь он его спускает.

— Да-а… — почесал затылок Филька. Потом, оживившись, спросил: — У вас чувал целый?

— Какой?

— Ну тот, в каком мать хмель хоронит.

— Кажись, в амбаре, только в дырах весь.

— Найди крепкие суровые нитки — и к темноте чтоб был мешок в порядке.

— Сделаю.

На землю спустились ранние южные сумерки. Хутор, угомонившись, отходил ко сну. Тишину нарушали лишь птичьи голоса, с хлебного поля перепела призывали: «Спать пора… Спать пора…»

Кажется, только Филька и Ленька ничего и никого не слышали. Затаив дыхание, они лежали под плетнем сада Кушнарева. С нетерпением ждали, когда он обойдет сад и уляжется в шалаше.

Вот под его тяжелыми шагами что-то громко хрустнуло. Филька тотчас шепнул:

— Яблоко раздавил… О, теперь пойдет к шалашу… Точно… Слышь, соломой шуршит, укладывается…

— Да-то, устал небось за день — время как раз передохнуть.

— Пожалел заразу… Интересно, где он кнут держит?

— Нынче он ему не понадобится.

— Ты думаешь?

— Уверен… Пора… Как договорились…

— Рванули!

Хрястнули колья плетня — и ребята уже были в саду. Быстро кинулись к шалашу, наверное, что-то придумали новое. Обычно они старались как можно дальше его обходить. А тут все делают наоборот… Кобель закружился на цепи, поднял яростный лай.

Глеб Иванович заворошился в шалаше.

Ребята, добежав до шалаша, над выходом из него растопырили горловину огромного чувала. Она как бы служила продолжением темени шалаша. Попадется ли на эту удочку Глеб Иванович?

— Растопыривай шире!.. — тревожно зашептал Филька.

— Он уже полез в чувал!.. — обрадованно отозвался Ленька.

— Хорош! Есть!.. Концы чувала из рук уползают…

— Валяй!.. Утаптывай по всему чувалу!.. Завязывай!.. Садись на него и держи…

Глеб Иванович то ли от неожиданности, то ли от испуга, можно сказать, совсем не сопротивлялся и дал возможность изловить себя таким простым способом.

Филька уже был на яблоне и тряс ее. Яблоки гулко падали на землю, словно вдали вскачь неслась бричка по кочковатой дороге.

Кобель захлебывался от лая.

Ленька вдруг заорал:

— Ой!

— Ты чего? — крикнул Филька.

— Он, зараза, сквозь мешок грызанул за… энто место…

— Не подставляй… Давай сюда!.. Собирай яблоки — в айда!

И тут послышался рев Глеба Ивановича:

— Караул!.. Грабят!.. На помощь!.. — Потом он страшно заматерился и начал грозить расправой с невидимыми разбойниками.

Хутор вдруг взбудоражился, казаки начали выскакивать из куреней на помощь Глебу Ивановичу.

Тут же хрястнули плетни, послышался топот босых ног по дороге, и все стихло. Лишь визжал от возмущения кобель и преданно терся взъерошенной шерстью о чувал, в котором бился его хозяин. Наконец он прорвал дыру, освободился из плена и начал потихоньку чертыхаться и ощупывать на своем теле ушибленные места.

Бежавшие казаки, будто спотыкаясь о тишину, останавливались, прислушивались и нехотя разбредались по своим куреням. Они уже догадывались, что кто-то над кем-то зло подшутил или по бедовой отваге залез в чужой сад и поднял этот невсамделишный тарарам.

Запыхавшись, Филька и Ленька остановились возле глухой левады.

— Побежим дальше или тут будем есть яблоки?

— Луна как по заказу поднимается, скоро видно будет как на ладошке. В случае чего успеем драпануть.

— Ты думаешь, Глеб погонится? Да он теперь только к памяти начинает приходить. Лови нас — ветра в поле. Тогда узнают все, что его в мешок засунули. Позор. Не-е, он это будет переживать в одиночку.

— На худой конец, на пару с Трезором.

— Здорово! Сообща можно и черта узлом завязать.

Балагуря, ребята уселись на траву и начали из штанов вытаскивать концы суровых рубах — оттуда посыпались яблоки.

Филька откусил яблоко и с разинутым ртом уставился в гущину зарослей. Оттуда вышел человек… без головы. И весь как есть… голый… Лунный свет облил эту странную