Опухлость сперва уменьшилась, а затем исчезла вовсе. Нога приобрела такой же вид, что её соседка, за каких-то две минуты.
Лютиэна выдохнула и вытерла со лба пот.
— Ну, теперь ты мне должен.
Я пошевелил исцелённой конечностью. Для эльфийки смело заявлять такое, но я предпочёл проигнорировать её наглое утверждение. Увиденное меня здорово озадачило.
Никогда за все разы, что я побывал на Мундосе, мне не приходилось видеть ничего похожего. Демоны управляли пространством чистой волей, как привыкли поступать в Эфирии. Смертные были вынуждены прибегать к помощи Изнанки. Да и я сам освоил несколько магических трюков — просто на всякий случай.
Но вот так просто исцелить повреждение без воскуривания трубки… без платы Изнанке… это шло вразрез с основополагающими принципами мироздания Мундоса. И эти дурацкие руны в книгах неудачливого демонолога… Этот трёп про дьяволов… От догадки во рту стало кисло.
Не стоит делать далековедущих выводов. Я же говорил на их языке. Он слегка отличался от одного из языков смертных Мундоса, но незначительно. Изменения в языке легко списать на сотни лет его эволюции. Но вот эта таинственная магия — её не удастся объяснить новейшим изобретением.
Тысячи лет магическое искусство стагнировало, и ничто не указывало на то, что оно не продолжит стагнировать ещё тысячи лет. Если только…
Я с неохотой натянул брюки, вскочил на ноги, попрыгал немного, чтобы размяться. Куда бы меня ни занесло, воля по-прежнему исправно прогибала под себя мир, а следовательно, я всё ещё высший демон.
Раз тут есть чудесные исцеления, почему бы не найтись оружию, которое уничтожит Карнивана?
Я бы справился и без него, но так даже лучше!
— Рада видеть, что ты рвёшься на семейный обед.
Точно. Обед. Желудок обиженно квакнул, жалуясь на то, как его незаслуженно позабыли. Я погрузил ему кулаком: замолчи, не то выдерну! Желудок впечатлён не был и вновь завёл голодную шарманку.
Всё, чего я добился — это ухмылки и глубокомысленного покачивания головой от сестры. Тоже неплохо. У Лютиэны была красивая улыбка.
Обеденный зал представлял собой гигантскую комнату, в центре которой умастился весьма скромных размеров стол. Надо полагать, маленьким его сделали, чтобы семья могла ощущать близость, а не глазеть друг на друга с расстояния в полкилометра. Но даже такого стола хватало, чтобы раскинуть четырёх эльфов по разным сторонам. Никаких просьб передать соус ради укрепления семейных уз! Для того за плечом каждого члена нашего клана пристроился слуга.
Я уныло гонял крошечную помидоринку по тарелке, наполненной салатом, и вполуха слушал застольный щебет матушки. Ничего важного, на что можно было бы отвлечься и забыть на минуту о предстоявшей тягостной повинности — жевании.
— Нани, тебе нездоровится? — вдруг спросила матушка. Я не сразу сообразил, что речь обо мне.
— Что-то точно произошло, — поддержала её Лютиэна, — он позволил выбросить из своего кабинета весь хлам.
Ну, не сказать, что позволил… скорее, не подумал, что не стоило бы впускать дриаду. Теперь, когда я подозревал, что нахожусь не на Мундосе, знания, заключённые в книгах по демонологии, могли бы здорово прояснить ситуацию… хотя те страницы, что отпечатались в памяти, всё ещё несли в себе мало смысла.
— Может быть, взялся за ум…
— И даже потрогал меня за коленку, — со смехом прибавила сестра.
Отец, до этого просматривавший стопку бумаг и открывавший рот только для того, чтобы слуга сунул туда кусочек кабачка, оживился:
— Как здорово! Мальчик задумался о будущем!
— Ещё слово обо мне, как будто меня тут нет, и я переверну стол, — предупредил я.
Папаша заморгал, как большой взъерошенный филин, а мама торопливо вмешалась:
— Нани, не надо сердиться. Мы все очень рады, что ты завязал с чернокнижием и обратил внимание на то, что происходит вокруг тебя. Поверь, нет ничего радостнее для сердца матери, чем видеть, как её ребёнок взрослеет. А тебе с сестрой осталось до совершеннолетия каких-то семь лет! Подумать только, вам почти сто!
То есть сейчас этому телу девяносто три года? Я украдкой осмотрел его. Совсем молодой, живица на губах не обсохла. Почти ребёнок!
Нет даже ста лет… У эльфов, которые известны мне, совершеннолетие наступало в сто пятьдесят. Местные поистине выпускали в большой мир сущих младенцев.
— Но кое-что стоит прояснить. Гномы Абберд и Эбберд пожаловались мне, что ты ни с того ни с сего побил их, когда они проходили мимо, — в голосе матери появились стальные нотки.
— Они обозвали меня, и я их проучил.
— Гномы? В нашем поместье? Ах, вы про Ториуса? Чудесный парень, и такая густая борода, — вклинился папаша.
— Дорогой, мастер Ториус умер от старости пятьдесят лет назад, — сказала мать.
— Умер? Гм… какая жалость, — пожевав губу, сказал отец, — Я помню нашу встречу, как будто это было вчера… А кто такие Абберд и Эбберд? Что за незваные гости бродят по нашим землям?! — Отец распалился и грохнул по столу кулаком, — Нани, ты должен был убить их! Никто не смеет без спроса вторгаться к нам!
На мгновение сожаление кольнуло меня. И правда, может, стоило прихлопнуть их?
— Дорогой, — на этот раз железом в интонациях матери можно было рубить реи, — Абберд и Эбберд — дети мастера Ториуса, которые появились на свет в нашем поместье. И они мои гости, если на то пошло.
— Вот как? — сдал назад папаша, — Ну, пусть так. Так о чём мы говорили? Ах да, Нани, у тебя такой вид, словно тебя что-то тревожит. Поделишься с нами?
В общем-то, я уже долго думал о том, что делать дальше. С тех самых пор, как заподозрил, что этот мир не Мундос. Я пришёл к выводу, что тут никто не знал об Эфирии. Иначе бы они не вели себя с такой беспечностью. Рано или поздно мне придётся вернуться туда, а для этого необходимы познания в местной демонологии. От записей малолетнего придурка, чьё тело я захватил, избавились, а значит…
— Я хочу отправиться к людям.
Ответом мне стали вытаращенные в изумлении глаза.
Глава 4
Итак, последовавший разговор подтвердил догадки. Этот мир действительно не был Мундосом. Назывался он Землёй, и путь его развития сильно отличался от того, что считал само собой разумеющимся я.
Почти всю Землю населяли люди. К нелюдям (самоназвание: Ат'Эде) и особенно к эльфам они относились с едва скрываемым презрением, а то и открытой враждебностью — зависело от временного периода.
Не то чтобы эльфы были полностью невиновны. Около двух тысяч лет назад они распяли в местечке под названием Голгофа объявившегося Бога Человечества по имени Иешуа. Распяли ради самозащиты (божок пропагандировал уничтожение всех нелюдей),