– Нанетт… Знаете, мисс Оршьер, это самое красивое имя, какое я когда-либо слышал.
Они добрались до загона, где сбившиеся в кучку пони с интересом вздернули головы при виде кобылы. Майкл освободил Пэнси от оглоблей, и, перегнувшись через каменную ограду, она начала пить из корыта.
– У нее добрая душа, – сказала Нанетт, поглаживая гладкое лошадиное плечо.
– Это правда. Гораздо добрее ваших животных, как по мне. Пони могут своевольничать, если захотят.
Нанетт улыбнулась:
– Поэтому никто и не желает подрезáть им копыта.
Майкл улыбнулся, глядя на нее через шею Пэнси.
– Похоже, у вас найдется для меня работенка.
– Найдется, если нам это не обойдется слишком дорого.
– Мисс Оршьер, обладательница очаровательного имени Нанетт, я позволю вам самой назвать цену. – И он сверкнул своими невозможно голубыми глазами.
Когда Пэнси вволю напилась, он устроил ее в тени хлева.
– Мне привести этих негодников, или они откликнутся на ваш зов?
– Они откликнутся, если я потрясу ведром с овсом, – ответила Нанетт. – Но, мистер Килдафф, мои сестры сперва желают знать цену. Чего доброго, еще запросите целую гинею!
– Ну что вы, – произнес Майкл, и у него на щеках появились ямочки. – Я же не лорд, чтобы вести счет в гинеях. Нет-нет, отнюдь. И прошу вас… Мистером Килдаффом зовут моего батюшку. А я – Майкл.
Нанетт улыбнулась в ответ.
– Bon[20]. Значит, Майкл.
Он подмигнул ей и отпустил поводья Пэнси, чтобы та смогла пощипать траву, растущую у стены.
– Так вам нужно подковать ваших пони?
– Нет, почистить и подрезать копыта. Мы не подковываем болотных пони.
– Ясно. Тогда, скажем, шиллинг за всех. И чашку чаю по окончании работы.
У него снова проступили ямочки на щеках. Сердце Нанетт неровно застучало.
– Справедливо, но чай мне придется вам принести, – с сожалением сказала она. – Мои сестры, моя семья… они не встречаются с людьми. Впрочем, они не смогли бы поговорить с вами.
Майкл уже выгрузил из повозки деревянную коробку с инструментами. Повесив ее через плечо на широкий кожаный ремень, он повернулся к Нанетт и изумленно приподнял густые брови.
– И почему же это?
– Они говорят только по-французски.
– А-а, французы. Это объясняет ваш очаровательный акцент, мисс Нанетт.
Ей не удалось подавить вырвавшийся смешок.
– Просто Нанетт. Я обычная фермерская девушка.
Уже в воротах загона он остановился и обернулся:
– В вас нет ничего обычного, Нанетт Оршьер. Ни капли, уж поверьте на слово. И пока я буду иметь дело с этими маленькими тварями, я буду мечтать о том, чтобы выпить с вами чашечку чаю.
Нанетт, опустив голову, поспешила за овсом. Сон Изабель оказался правдивым. Он был красив. Он был идеален. В глубине души она благодарила Богиню.
Майкл ловко управлялся с пони и терпеливо сносил их выходки. Нанетт стояла рядом, помогая держать копыто и подавая инструменты. Пока он обстригал, очищал и шлифовал копыта, она любовалась его широкой спиной и игрой мускулов, когда он сжимал ногами пони.
Потом она оставила их и поднялась через сад к фермерскому домику. К тому времени, как Нанетт вернулась с подносом, на котором стояли чашки, тарелка и чайник под стеганым чехлом, Майкл уже закончил. Пони жевали сено, а он укладывал инструменты.
Пэнси тоже получила клок сена. Указав на нее, Майкл сказал:
– Я решил, вы не станете возражать, если Пэнси немного перекусит.
Нанетт опустила поднос и перевернула чашки на блюдцах.
– Разумеется, нет. У меня для вас пирог, Майкл. А под блюдом вы найдете свой шиллинг.
– А для вас пирога нет?
Майкл уселся на табурет для дойки молока, который Нанетт поставила для него, и взял в руки чайник – налить чаю им обоим.
– Уже почти время souper – ужина, я имею в виду.
Майкл откусил большой кусок пирога и, жуя, продолжил разговор:
– На скольких языках вы говорите, милая девушка? Похоже, вы без труда переходите с одного на другой.
– Только на трех, – ответила Нанетт, потянувшись к одной из наполненных до краев чашек. – На французском, bien sûr[21]. На английском, как вы уже слышали. Немного на корнуэльском, хотя его уже почти никто не использует. – Она сделала глоток и взглянула на него поверх чашки. – А вы, Майкл, на каких языках говорите?
– На английском – с грехом пополам. – Они обменялись улыбками. – На ирландском и валлийском. Немного на корнуэльском, как и полагается страннику, но это не так просто, правда?
– Не знаю. Я выучила его в детстве.
– Тогда придется вам поверить мне на слово, милая девушка. – Он взял в руки чашку. – Он тяжелый, как валуны на вершине горы. А этот старый серый кот ни на секунду не упускает вас из виду, как я погляжу.
– Да он не такой уж и старый. Просто так выглядит.
– На вид он непригляден, но, похоже, умен.
– По крайней мере ему хватило ума найти меня, когда его бросили.
– А имя у него есть?
Нанетт рассмеялась:
– Я все думаю над этим. Пока что он просто кот.
Они непринужденно беседовали, а тем временем солнце садилось за горизонт, море за скалой начало темнеть. Поднявшийся ветер взлохматил пушистую гриву Пэнси, которая стояла, опустив голову, и дремала. Через небольшое оконце в хлеву Нанетт видела, как засветилось окно в кухне, там зажгли лампу. Спустя несколько минут кто-то ударил в гонг у кухонной двери, созывая клан на ужин.
– Я должна идти, Майкл, – с сожалением сказала она и, поднявшись, расставила посуду так, чтобы было удобнее нести поднос. – Простите, что не предлагаем вам кровать в доме, но можете переночевать на сеновале, если хотите.
Он вскочил на ноги:
– Давайте я понесу.
Она покачала головой:
– Нет, вас заметят. Я справлюсь.
– Но мы ведь с вами увидимся, Нанетт?
Девушка замерла с подносом в руках и посмотрела ему в глаза. Она почувствовала некое притяжение между ними, как будто они были связаны друг с другом, и с каждым вдохом узел затягивался все сильнее и сильнее. Чувство легкости, которым она так наслаждалась, исчезло – ему на смену пришло нечто более напряженное, куда менее спокойное и совершенно непреодолимое. С внезапно пересохших губ Нанетт сорвался вопрос:
– Вы будете спать здесь, в хлеву?
– Если позволите поставить Пэнси в денник, то да, – ответил Майкл, кивком указывая на стойло.
Он глядел на Нанетт не отрываясь, и хотя его пальцы не касались девушки, ей казалось, что он ласкает ее, притягивая к себе какой-то таинственной силой.
«Богиня…» – подумала она. Богиня послала его. Было бы неправильно отвергать ее дар, каких бы последствий это ни имело. В любом случае она бы