Питер пытался отвлечься, сосредоточиться на красоте сада.
Но его глаза постоянно возвращались к телу на клумбе.
Неожиданно Гамаш быстро повернулся и посмотрел на него. И Питер тут же инстинктивно опустил глаза, словно сделал что-то стыдное.
Он сразу пожалел об этом и поднял голову, но старший инспектор больше не искал его взгляда – он шел к нему.
Питер хотел было отвернуться этак небрежно. Будто его привлек какой-то звук – олень в лесу по другую сторону речушки.
Он начал поворачиваться, но заставил себя остановиться.
Ему незачем прятать глаза, сказал он себе. Он не совершил ничего предосудительного. А наблюдать за действиями полиции – что ж, это естественное человеческое желание.
Разве нет?
Но Питер Морроу, всегда такой уверенный, чувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Он больше не знал, что естественно, а что – нет. Не знал, что ему делать с руками, глазами, со всем телом. Со своей жизнью. Со своей женой.
– Клара, – сказал Гамаш, протягивая ей руку, а потом поцеловал Клару в обе щеки.
Если другие следователи и сочли странным, что их шеф целует подозреваемую, то ничем этого не показали. А Гамашу явно было все равно.
Он обошел группку, каждому пожал руку. Последним он подошел к Оливье, явно давая тому время подготовиться. Гамаш протянул руку. Все замерли, вдруг забыв о мертвом теле.
Оливье, не раздумывая, протянул руку, вот только в глаза Гамашу не смог заставить себя посмотреть.
Старший инспектор улыбнулся им едва заметной, чуть ли не извиняющейся улыбкой, словно тело оказалось здесь по его вине. Питер подумал: неужели так и начинаются всякие жизненные кошмары? Не с удара грома. Не с крика. Не с воя сирен. А с улыбки. Надвигалось что-то страшное, но оно было любезно и хорошо воспитано.
Правда, что-то ужасное уже успело побывать здесь и ушло. Оставив после себя мертвое тело.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Гамаш, снова возвращаясь к Кларе.
Это был не пустой вопрос. Старший инспектор выглядел искренне озабоченным.
Питер испытал облегчение, когда этот человек снял с него груз этого тела, взвалил на свои широкие, крепкие плечи.
Клара помотала головой.
– Я просто ошеломлена, – сказала она наконец и оглянулась. – Кто она?
– Вы не знаете?
Гамаш перевел взгляд с Клары на Питера, потом на Габри и на Оливье. Каждый из них покачал головой в знак отрицания.
– Она не была гостьей на вашей вечеринке?
– Наверно, была, – сказала Клара. – Но я ее не приглашала.
– Кто она? – спросил Габри.
– Вы на нее посмотрели? – упорно продолжал Гамаш, который еще не был готов ответить на этот вопрос.
Все кивнули.
– Мы вызвали полицию, а потом я вернулась в сад посмотреть, – сказала Клара.
– Зачем?
– Я должна была посмотреть, знаю ли я ее, – ответила Клара. – Может быть, это кто-то из друзей или соседей.
– Она ни то и ни другое, – вмешался Габри. – Я готовил завтрак в нашей гостинице, когда позвонил Оливье и сообщил, что случилось.
– И вы пришли сюда? – спросил Гамаш.
– А вы бы не пришли? – ответил вопросом на вопрос Габри.
– Ну, я ведь детектив, – сказал Гамаш. – Это моя обязанность. Про вас такого не скажешь.
– А я – любопытный сукин сын, – сказал Габри. – В некотором роде это тоже моя обязанность. И, как и Кларе, мне нужно было посмотреть, не знаю ли я ее.
– Кому-нибудь еще вы говорили? – спросил Гамаш. – Кто-нибудь еще заходил в сад посмотреть?
Они снова покачали головой.
– Значит, вы все внимательно посмотрели и никто ее не узнал?
– Так кто она? – еще раз спросила Клара.
– Мы не знаем, – признался Гамаш. – Она упала на свою сумочку, а доктор Харрис пока не хочет ее перемещать. Но скоро мы узнаем.
Габри неуверенно спросил у Оливье:
– Она тебе ни о чем не напоминает?
Оливье хранил молчание. И тут Питер произнес:
– Ведьма мертва?
– Питер, – быстро сказала Клара. – Женщину убили и оставили в нашем саду. Что за ужасные вещи ты говоришь!
– Прошу прощения, – пробормотал Питер, потрясенный собственными словами. – Но она и в самом деле похожа на Злую Ведьму Запада с этими ее красными туфлями[13].
– Мы не говорим, что она ведьма, – поспешил вставить Габри. – Но вы не можете отрицать, что в такой одежде она похожа на жительницу Канзаса.
Клара закатила глаза, покачала головой и пробормотала:
– Господи Исусе.
Но Гамаш вынужден был признать: он со своей командой говорил о том же. Нет, убитая не напоминала им Ведьму Запада, но она явно была одета не для барбекю в саду.
– Я ее вчера не видел, – сказал Питер.
– А мы бы ее запомнили, – заговорил наконец Оливье. – Такую не забудешь.
Гамаш кивнул. Он вполне мог это понять. В таком блестящем красном платье убитая явно выделялась бы на общем фоне. Все в этой женщине кричало: «Посмотрите на меня!»
Он снова взглянул на убитую, пытаясь вспомнить, не было ли вчера на вернисаже кого-то в ярко-красном платье. Возможно, она приехала прямо оттуда, как, предположительно, и большинство гостей. Но никого похожего он не вспомнил. Большинство женщин (за примечательным исключением Мирны) были облачены не в столь яркие одежды.
И тут ему в голову пришла одна мысль.
– Excusez-moi[14].
Он быстро пошел по газону к Бовуару, перекинулся с ним несколькими словами, а потом вернулся, уже не так быстро, о чем-то думая.
– По дороге сюда я прочел отчет, но хотел бы услышать от вас лично, как было обнаружено тело.
– Первыми ее увидели Питер и Оливье, – сказала Клара. – Я сидела в кресле. – Она махнула рукой, показывая на желтое садовое кресло, одно из двух. На деревянном подлокотнике все еще стояла кружка с кофе. – Они поехали за газетами в Ноултон, а я сидела ждала их.
– А зачем газеты?
– Рецензии.
– Ах да, конечно. И теперь мне ясно, откуда… – Он показал на пачку газет, лежащих на траве за желтой полицейской лентой.
Клара тоже посмотрела на газеты. Ей хотелось бы сказать, что она совсем забыла о рецензиях, когда обнаружилась страшная находка, но это было бы неправдой. «Нью-Йорк таймс», торонтская «Глоуб энд мейл», лондонская «Таймс» лежали на земле там, где выпали из руки Питера.
Вне пределов ее досягаемости.
Гамаш недоуменно посмотрел на Клару:
– Но если вам так хотелось прочитать рецензии, то почему не посмотрели в Интернете? Рецензии там должны были появиться несколько часов назад. Разве нет?
Тот же самый вопрос задавал ей и Питер. И Оливье. Как это объяснить?
– Потому что я хотела держать газеты в руках, – ответила Клара. – Я хотела прочитать рецензии обо мне так, как я читаю рецензии о других художниках, которых люблю. Я должна была потрогать газетную бумагу. Ощутить ее запах. Полистать страницы. Я всю жизнь мечтала об этом. Мне казалось, это стоит лишнего часа ожидания.
– Значит, вы около часа просидели сегодня утром в саду?
Клара кивнула.
– В какой промежуток времени это было? – спросил