— Разрешите, товарищ полковник, — встал со своего места светловолосый офицер в морской форме. — Начальник особого отдела бригады морских пограничников капитан третьего ранга Ершов, — счёл необходимым представиться он. — Мы с майором Раевским, — моряк кивнул в сторону кряжистого пограничника, — откомандированы к вам для оказания содействия расследованию.

Пограничники относились к особому отделу Прибалтийского пограничного округа, то есть, непосредственно не подчинялись Шульгину, и Ершов посчитал возможным тактично об этом напомнить.

— Слушаю Вас, капитан, — еле заметно улыбнулся полковник.

— Если кейс весь день находился в кабинете, возможно, документы были похищены ещё до убийства, а убили полковника с целью сокрытия следов, чтобы направить расследование по ложному следу.

— Игорь, побойся бога! — налёт бесстрастности мигом слетел с Крамаренко. — По-твоему, выходит, что у меня в полку «крот»?

— Стоп, стоп, стоп, — полковник успокаивающе постучал по столу. — Версии выдвигать будем позднее. Кстати, и эта имеет право на существование, — полковник бросил взгляд на Крамаренко. — Сейчас можно предположить всё что угодно, вплоть до теракта или диверсии иностранных спецслужб.

— Да, да! — продолжил он, уловив недоуменные взгляды офицеров. — С пятидесятых годов подобных случаев здесь не было, но вполне возможно, что в нынешнем бардаке кто-то не смог удержаться от соблазна использовать старые методы. Ещё два-три года назад они бы и подумать об этом не смели!

На скулах полковника заиграли желваки. Он взял короткую паузу, чтобы успокоиться.

— Продолжай, Виктор Сергеевич. Кто со стороны местных правоохранителей будет непосредственно заниматься этим делом?

— Вот они, их здесь все знают, — Крамаренко передал Шульгину две фотографии. — При составлении досье мы использовали как наши источники, так и информацию «территориалов» и непосредственно из милиции. Так что сейчас мы о них знаем даже то, что они сами о себе не знают.

— Молодцы! Умеете, когда захотите. Докладывай!

— Что именно?

— Всё, вплоть до антропометрических данных, — недовольно поморщился полковник.

— Слушаюсь! — невольно подобрался майор. — Возглавляет расследование старший следователь по особо важным делам майор милиции Островецкий Олег Семёнович, — Крамаренко указал пальцем на одну из фотографий. — Тридцать пять лет, еврей…

— Еврей? — удивился полковник, всматриваясь в фотографию. — Совсем не похож. А как он попал в милицию? Было же указание ограничить доступ лицам этой национальности к службе в органах.

— Хм, да… Его направили по разнарядке горкома комсомола. А милицейская кадровичка не удосужилась вовремя поднять на него документы. Сами видите, у него национальность на лице не написана. Короче, она провела с ним беседу, он согласился пойти на службу в милицию. А когда оформляли документы, ей чуть плохо не стало. Попыталась дать задний ход, но не тут-то было. В парня вцепились замполит и зампоопер[8] — нынешний начальник милиции. Ещё бы: спортсмен, с высшим образованием — такие кадры на дороге не валяются. О ни-то и протолкнули его кандидатуру. А кадровичка схлопотала выговор, её потом перевели с понижением в какой-то занюханный райотдел.

— Интересно, продолжай!

— Родился в Белоруссии. Там и сейчас проживают его родители. Окончил там транспортный институт, по распределению попал сюда. Работал на железной дороге начальником участка. Ему там прочили хорошую карьеру, по отзывам, он очень толковый инженер…

— И как же он согласился из начальников в милиционеры?

— Да там какая-то мутная история произошла. Прежнего начальника, который принимал его на работу и дал ему квартиру, как-то нехорошо «ушли», а с новым у него отношения не заладились. Тот из молодых, да ранний, с мохнатой лапой в Управлении дороги. Короче, Островецкий ему едва морду не набил. Ну, это в его характере: коли шлея под хвост попадёт, не разбирает ни чинов, ни званий.

— Ничего себе еврей! Ну, продолжай!

— В органах служит с 1980 года. Начинал с опера. С 1986 года — в следствии. Три месяца назад заочно с отличием окончил высшую школу милиции, получил направление в адъюнктуру в Москву, но отказался.

— Почему!?

— Два месяца назад в автокатастрофе погибла его жена. У него на руках осталась шестилетняя дочка. Она сейчас у бабушки, в Белоруссии. О какой уж там Москве в этой ситуации могла идти речь?

— Катастрофа как-то связана с его служебной деятельностью?

— Никак не связана. Он сам контролировал расследование. Несчастный случай в чистом виде.

— Дальше!

— В 1988 году служил в Афганистане…

— В Царандое советником?[9]

— Нет, вернее, направлялся в Царандой, но в Ташкенте переиграли. Там в учебном центре он окончил ускоренный курс командиров РДГ[10] и был направлен в мотострелковый полк. Так что честно все одиннадцать месяцев отлазил по горам. Награждён орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу».

— Неплохо отлазил! А с чего это в Ташкенте всё переиграли?

— Ну, это как раз понятно. Отличный спортсмен. Командир внештатной группы захвата в отделе, прошёл сборы командиров разведывательно-диверсионных групп…

— Какие ещё сборы? — полковник вытаращил от удивления глаза.

— Вы у нас в округе недавно, не в курсе. В 1983 году после истории с корейским «Боингом» ведь чуть дело до войны не дошло…

— Как это не в курсе? Я, что, в это время, по-твоему, находился в безвоздушном пространстве? — сердито перебил полковник.

— Вы меня не так поняли. Вы просто можете не знать, что здесь происходило, на местном уровне.

— И что же здесь происходило?

— В МВД республики был тогда мобилизационный отдел. Там сидели два строевых полковника, дослуживали до пенсии, составляя планы призыва в армию и разные бумажки. В общем, их никто не трогал и они никого не трогали. А после «Боинга», когда стали всерьёз готовиться к какой-то открытой конфронтации с Западом, эмвэдэшное начальство выдернуло их из «норы» и наделило полномочиями. Те и решили тряхнуть стариной. Обновили мобилизационные планы, заставили составлять схемы обороны милицейских объектов, писать кипы разных бумаг — в общем, развернулись вовсю. Мне когда-то начальник милиции жаловался: мол, у всех дел невпроворот, а тут надо ещё и этими бумагами заниматься. Мы, кстати, получали копии всех этих бумаг для координации деятельности.

Полковник Шульгин с интересом слушал майора.

— Короче, согласно новым планам, местный отдел милиции должен был в случае отступления армии уходить вместе с войсками, но две группы по десять человек оставались в тылу наступающих. Командовать этими группами назначили Островецкого и Долгоногова, то есть командира внештатной группы захвата и его заместителя. А в состав групп вошли наиболее подготовленные опера и бойцы группы захвата.

— Разумно…

— Да, но потом решили устроить сборы командиров РДГ и выдернули всех на базу учебного отряда пограничников в Добеле. Можете себе представить: дел выше крыши, а их неделю заставляют заниматься всякой ерундой. Пока были ОФП, рукопашный бой, стрельбы, минное дело — ещё ничего. Даже марш-бросок по болотам. Но когда начались тактические занятия, Островецкого прорвало. Он просто издевался над полковниками, постоянно высмеивая их. Чашу их терпения переполнило то, что, когда отрабатывали реальные места базирования групп и складов, Островецкий отказался подписать оперативную карту с нанесёнными на неё местами базирования. Он заявил, что