Следователь нервно вздохнул.
– Ларри… тебе чего?
Пришедший полицейский наклонился к уху следователя и зашептал; Монахов доброжелательно кивнул Алине, а явившийся с ним галантный джентльмен представился адвокатом и раздал всем присутствующим пучок щедро золоченых визиток.
– Черт-те что! – рявкнул следователь, разгневавшись окончательно. – Ларионов, ну вот как такого рода дела – сразу ты! Конвой! Уведите ее, пусть посидит ночку, пока я чуть разберусь, у меня еще куча допросов!
– Ты, Савельев, не нагнетай, – примирительно выговорил Ларри, – о пропаже камней Иван Андреевич вчера заявил.
Дверг с достоинством кивнул. Да, мол, Иван Андреевич; и да, заявил.
– Вот камни и нашлись, хорошо же, – продолжал прибывший служитель закона, – это значит раскрываемость! А кровь нечеловеческая вообще, в ней хромосом знаешь сколько? А нет человека, как говорится… Ты на девочку не дави. Самооборона, вот и господин адвокат подтвердит. Она в шоке была от сорванной свадьбы. А тут пистолет. Не нагнетай.
– Ты не лез бы, Ларионов! Это пока мое дело! Я никаких заявлений от Ивана Андреевича вашего, – Савельев подчеркнул, что человек с таким шнобелем ну никак не может быть Иваном, а тем более Андреевичем, – не видел, понятно? И анализа этой самой крови тоже! А налицо – нанесение телесных повреждений! Сто двадцать первая, это можно лет пять впаять. Для начала, по закону, девка сорок восемь часов может в ИВСе провести. И проведет! Золотая молодежь, тьфу!
На несколько минут все смешалось: мужчины заговорили разом. Алина зажала руками уши.
В конце концов ее куда-то повел за локоть полный полицейский, от которого немилосердно пахло допотопным одеколоном; казалось, что потолочные споты качаются, стены сжимают девушку, и вот наконец Алинка потерянно села на какую-то то ли лавку, то ли узкую постель, и в руки ей сунули застиранное флисовое одеяло. Она набросила его на плечи и с ужасом прислушалась к лязгу металла и ключей. Ее и впрямь посадили в изолятор временного содержания.
Алина сжалась, подтянула ноги к худенькой груди.
Кровь.
Мастер Войны. Ее звездный мужчина без имени и без нервов.
Империя Йертайан.
Кровь!
Она обхватила себя за плечи. Нет, не то, не так… это не спасало и не защищало. Касания его рук были нестерпимо горячи и приносили неведомое ощущение опасности и свободы одновременно. Она слушала шепот: «Алина, ничего не бойся, Алина, я твой теперь…» – и верила. И обнимала сама, впиваясь губами в жилы на его шее. «Вы не чувствуете? Совсем ничего? И даже так?» – «И даже так, да… но это не важно, не важно…»
Мастер Войны!
Вдали утихал голос адвоката, примирительным тоном говорившего, что девочку надо бы определить в камеру почище, получше, без соседей. Савельев раздраженно отвечал, что изолятор временного содержания – вовсе не курорт и раз девка умеет бить других пепельницами, то и тут будет прекрасно себя чувствовать.
И плевать, сколько бабок у ее мамаши.
* * *– Ты мог бы быть и поубедительнее, Ларионов, – ядовито сказал Вадим. – Поубедительнее.
Полицейский виновато почесал макушку.
– Так я же сказал. Камни. Кровь. Чья это кровь вообще, а?
Вадим наморщил высокий лоб с залысинами.
– Какое тебе дело? Кровь не принадлежит человеку – значит, состава преступления нет.
– Таки вы правы, – с достоинством выговорил адвокат. – Ирма Викторовна, не извольте беспокоиться. Мы решим вашу проблему в самые короткие сроки. Ваша дочь выйдет отсюда в целости и сохранности. Сейчас она находится в изоляторе… одна. Максимальный срок задержания – сорок восемь часов. Я попросил, она будет в безопасности. Я. Попросил. Убедительно.
– Хорошо, хорошо… спасибо…
Ирму еще потряхивало после разговора с дотошным следователем. Она ничего не видела… кроме глаз своего эльфа, который исчез так же странно, как и появился. И думала сейчас о дочке, запертой в изоляторе… тюрьме?
И не только.
О господи. Мысли метались от теста к Алинке, которую ей так и не дали увидеть, и снова к тесту, к Алинке…
И к Тайтингилю.
И опять.
В поле ее зрения попал Шурман. Бармен был тем, кто видел эльфа в последние минуты его пребывания на Земле. Шурман сидел в углу на стуле – взъерошенный, нахохлившийся, дулся.
– Ты не помнишь, Шура? – тихо сказала Ирма, подходя к нему вплотную, оставив мужчин разговаривать. – Ты не помнишь, что он говорил? Тайтингиль, эльф. Высокий, с золотыми волосами… что?
– Не помню, – буркнул Шурман. – Не обязан я все помнить. Ирма Викторовна, ну мне было чем там заняться.
Ирма стиснула пальцы. Тест с двумя полосками лежал в сумочке в машине, машина стояла около здания отдела внутренних дел. Тайтингиль не знал. То есть она надеялась, что он будет настолько волшебным, ее эльф, что предугадает – и оставит хотя бы какую-то весточку зануде Шурману…
Чуда не случилось.
Пора было привычно брать ситуацию в руки. В эти самые, судорожно стиснутые.
– Вадим, отвезите Шуру на работу, – сказала она строгим, хорошо отработанным тоном, – спасибо. Яков Ааронович… Иван Андреевич, я очень благодарна вам за заботу о моей семье. Господин адвокат… – Ирма заглянула в золотой прямоугольник визитной карточки, – Давид Шмулевич, вы проследили, чтобы Алина была, – голос нервно дрогнул, – в отдельной… камере?
Адвокат коротко поклонился.
– Таки она в полной безопасности. Я работаю, завтра Алина Николаевна будет дома.
– Сейчас планируем поехать в больницу, пообщаемся с этой Олей, – негромко проговорил король двергов, – у нее не самое лучшее досье. Думаю… договоримся, она откажется от претензий. К тому же неясно, как она объяснит происхождение пистолета. И камни… В общем, Ирма Викторовна, не беспокойтесь. Олю я беру на себя, обвинение предъявлено не будет.
– Я не беспокоюсь, – сказала Ирма. – Я. Не. Беспокоюсь. А теперь нам всем пора идти. Я буду завтра здесь в семь. И вы. Завтра.
Ирма наконец увидела в конце коридора яркий тюрбан и расшитый пайетками жакет, плиссированную юбку в пол, и прибытие моральной поддержки в виде пожилой, но невыносимо пафосной Натальи Петровны вынесло ее из напряженного состояния управления Вселенной в полный аут…
…Хлопочущая Наталья Петровна угостила женщину коньяком из фляжки, выхваченной из крохотной сумочки с видом завзятой фокусницы. Ирма прижала посеребреное горлышко ко рту и слегка тронула пряный напиток губами – нёбо обожгло, но и сознание вернулось вмиг. Наталья Петровна обняла, многократно назвала Ирму деточкой и погладила по голове; мужчины разбрелись выполнять поручения. Полицейский Ларри раз или два появился с пластиковыми стаканчиками воды и рассосался в казенном доме, точно его и не было.
– Завтра заберете машину, Ирма, завтра, детка. Поедемте на моем агрегате, – снисходительно говорила Наталья Петровна. – Все равно завтра за Алиной сюда надо будет, вот и заберете. Это полиция… тут сильно не угонят, максимум разуют.
И теперь Ирма дремала на пассажирском сиденье жигуля около одуряюще пахнущей «Опиумом» Натальи Петровны.