Орн и Магна изумительно друг друга дополняли: вспыльчивый громогласный мужчина и нежная тактичная женщина. Людьми они оказались отзывчивыми, ребят жалели, кормили отлично и даже минимум одежды на смену купили. А что ещё надо, когда вообще ничего нет? На сборе урожая хозяевам кузницы удалось сэкономить, не нанимая рабочих в деревне, после чего слух о прибившихся к Орну ребятах пополз по всей округе. Кузнеца хорошо знали, уважали, и на чужаков больше не косились.
Загаданное желание исполнилось с пугающей точностью: мир вокруг походил на средневековье из учебников разве что оружием. В остальном редкая русская деревня могла похвастаться такой чистотой улиц и обилием мест для трудоустройства. Ближайшее к кузнице селение большим не считалось, а потому почти процветало. В королевстве Акара вообще не было крупных городов за исключением, разумеется, столицы. Язык в каждом из множества царств, раскиданных по южной части континента, был свой, но ребята разницы не видели и не слышали, к большому удивлению хозяев с лёгкостью переходя с акарианского на милонгийский, а с него на карелианский. С чтением проблем тоже не возникало до тех пор, пока любопытная и охочая до всего нового Вика не обнаружила на полке книгу с неизвестными закорючками. Орн, к которому она побежала за разъяснениями, опять сильно удивился и сказал, что книга написана на Древнем, первом языке людей, живших ещё до Раскола. Сам кузнец этого языка не знал, а потому книгу поставили обратно и больше не доставали. Из рассказов Орна ребята поняли, что прогресс здесь был не в почёте. И не притесняли изобретателей особо, а просто не было их и всё. За сотни лет имеющиеся механизмы и приспособления улучшались, но нового ничего не появлялось. Первое время друзья этому удивлялись, потом стало некогда удивляться.
С оружием всё обстояло значительно серьёзнее, чем ребята могли предположить. Мечи имелись у каждого жителя, из лука умели стрелять практически все, а кинжал и за оружие–то не считался. Орн, поразмыслив, решил–таки поучить парней. Вика возмутилась до глубины души, когда ей не дали даже попробовать – вооружённых женщин в Акара не уважали. Но девушку это не остановило и Орну пришлось сдаться.
Тренировки начались…
– …Вставай!
– Я полежу.
Сено колет лицо и лезет в нос.
– Вставай!
Третий раз он не повторяет.
Ноги и руки как будто чужие.
Он и не повторял – просто подошёл, сгрёб в кулак мокрую от пота майку на её спине и поднял. Вика попыталась обвиснуть, но майка предательски затрещала и пришлось опереться на ноги. Палка, в начале занятия казавшаяся безвесной, оттянула обе руки.
– Хочешь ещё десять подъёмов в гору?
Вика замотала головой, кое–как выпрямилась, опираясь на трёхпудовый, не меньше, дрын, который Орн обозвал начальным этапом. Чтоб нагрузку наращивать, ага.
Ноги ощутимо дрожали.
– Как тебя в казармах терпели? – прохрипела она, сглатывая горькую слюну.
– Меня и не терпели, – ухмыльнулся Орн, играючи помахивая таким же бревном. – Меня боялись. Главного армейского тренера нельзя не бояться…
Замахнулся и ударил. Вика успела. В самый последний момент, но всё–таки успела, и оружие встретилось с оружием, а не рукой…
Талант в сочетании с упрямством дали свои призы – Вика с поразительной быстротой училась. Орн качал головой и незаметно для себя втягивался в тренировки с азартом профессионала. Через несколько месяцев – быстрее, чем самые способные его ученики – Вика уже могла выйти против него и продержаться до того момента, когда тренеру надоест гонять её по двору. Парни тоже подтянулись и тренировались каждую минуту, не занятую работой в кузнице.
Не сказать, что постоянное нахождение под одной крышей не принесло огорчений и ни разу их не поссорило, но молодость и старая дружба победили. Жизнь стала интереснее, насыщеннее и, пока не потеряла налёта романтики, казалась приключением.
Первые неприятности навалились, когда в деревню вернулся сын местного гончара. Парень служил в королевской армии, чем непомерно гордился и с удовольствием пил за это дело. Ребята, которых в деревне уже узнавали и больше не косились, иногда приезжали вместе с кузнецом на базар или привозили товары местным заказчикам. Как раз в тот день, когда у солдата оказались лишние монеты, сухое горло и приятель, ещё не слышавший о его подвигах, Орн привёз старейшине заказанную им калитку. Ажурная кованая вязь весила столько, что закинуть её на телегу он смог только при помощи парней, а уж о том, чтобы сгрузить в одиночку, и речи не шло. Девчонки увязались следом, не желая пропускать базарный день. Не купить, так поглазеть. Больше–то в этой дыре всё равно развлечений нет.
Старейшина, как и положено, жил на главной и единственной площади, ворота в ворота с гуляльней. Из увеселительного заведения выползали редкие посетители, а кое–кого вышибалы отправляли по домам в принудительном порядке. Торговцы ещё не сворачивались, неохотно – не могли пораньше прийти! – торгуясь с припозднившимися покупателями. Подруги неспешно обходили уже прозрачные ряды, когда рядом с ними кто–то смачно выматерился.
– От ить подкатило! – пьяно разорялся солдат на побывке, тыча пальцем в Вику. – Её по всему югу ищут, а она тут глаза продаёт! А ну пошли!
Вика даже не испугалась. Только очень удивилась. Пьяный мужик ринулся на неё тараном, но промахнулся и кубарем прокатился в пыли. В толпе заржали, в солдата полетели обидные шутки и огрызки яблок. Мужик поднялся на ноги и с рычанием потянул из ножен меч.
А вот это уже серьёзно. Пьяная ругань дальше мордобоя обычно не заходила, а раз уж пошло в ход оружие, без местной стражи не обойдётся. И хорошо, если она вовремя успеет.
Вика попятилась, неуверенно положив ладонь на рукоять кинжала. Меч она брать на базар постеснялась, о чём теперь жалела.
Мужик наступал, толпа расступалась. Собрав хмельную смелость в кулак, солдат с победным кличем кинулся на девушку.
Вику подбросило в воздух и повернуло. За спиной будто скала выросла, обхватила за талию рукой и гаркнула на всю площадь:
– А ну не лезь!
Селяне охнули. Орн, крепко державший Вику, выставил вперёд клинок, чуть–чуть не доставший до пьяного. Вика вжала голову в плечи. Солдат перевёл залитые брагой глаза на кузнеца, и лицо его перекосило.
Сбоку под клинок метнулся ещё один человек. И тут же оцепенение, охватившее толпу, спало. Уже позже, когда агрессивного соседа скрутили, оттащили и вразумили, Вика сообразила, что человек, бросившийся к кузнецу, был старый гончар, отец непутёвого вояки.
Солдат,