Но она не в сказке, так что придется взять себя в руки.
Вдруг раздался какой-то шум и грохот, и из боковой двери показался управляющий домом Гордон, кативший тележку с бутылками.
Спасена благодаря человеку с алкоголем!
Убежденный холостяк, Гордон работал в этом доме уже почти тридцать лет — остался от прежних хозяев. Он одарил Сибиллу удивленным взглядом, однако ничего не сказал — что значит многолетняя выучка!
Сибилла подумала, что может укрыться за тележкой. Но огонь так и манил к себе поближе, поэтому она отвернулась и принялась разбираться с мокрой одеждой: сняла куртку, затем — брюки. Оставшись в колготках, конечно, почувствовала себе неловко, но они были черными и плотными, так что вполне могли сойти за легинсы. К тому же ей было так приятно получить возможность нормально двигаться.
Она разложила перед огнем джинсы и только выпрямилась, как голову ее накрыло полотенце.
Сибилла было отпрянула, но тут же замерла, услышав:
— Не двигайся! — и гостеприимный хозяин принялся аккуратно вытирать ее влажные волосы.
Очевидно, протестовать было бессмысленно. Но за пять лет она привыкла к тому, что заботиться о ком-то — ее обязанность, и теперь ей чудно было стать объектом заботы кого-то другого. Движения сильных рук стали более ритмичными, она потихоньку начала успокаиваться и приходить в себя после событий этого безумного вечера. Тело ее расслабилось, по спине от удовольствия побежали мурашки…
— Все, достаточно, — слегка охрипшим голосом сказала она, внезапно очнувшись от сладкой неги, смущенная собственными чувствами.
На мгновение Ник остановился, но тут же — еще более рьяно — принялся за сушку ее шевелюры.
— Если через несколько дней ты свалишься с пневмонией… — сердито начал было он.
— Не хотите брать на себя за это ответственность?
— Не хочу, чтобы на меня подали в суд.
Сама того не желая, Сибилла фыркнула и скорее почувствовала, чем увидела, что он тоже улыбнулся.
— Я не адвокат. И денег на адвоката у меня нет.
— Чем ты еще занимаешься, кроме того, что ошиваешься в этом доме? — поинтересовался он, убирая полотенце.
— Предоставить вам список?
Он как-то недобро усмехнулся.
— Почему бы и нет?
— А почему бы вам не навещать почаще своего дедушку? — парировала она. Этот вопрос и в самом деле волновал ее. По ее мнению, это было гораздо важнее того, чтобы держать дом открытым для публики и разбираться с проблемами по этому поводу.
Он аккуратно убрал от ее лица просохшие локоны.
— Если бы я знал, что найду здесь такую красоту, я приехал бы раньше. — И взгляд его остановился на ее губах.
И снова она почувствовала то же самое, что некоторое время назад на улице в снегу — между ними возникло сильное притяжение.
И это было ей совсем ни к чему. Учитывая, что последний целовавший ее мужчина остался лишь в ее воспоминаниях. Она и понятия не имела, что сделает, если он…
И тут его губы накрыли ее. Он не дал ей ни единого шанса избежать этого поцелуя. Одной рукой обхватил ее сзади за шею, другой — за спину и притянул к себе.
Захваченная водоворотом упоительно приятных ощущений, Сибилла чувствовала себя как никогда женственной, желанной и при этом в полной безопасности. От его жесткости не осталось и следа, и его нежная страсть разбудила в ее душе бурю теплых чувств. Он прижал ее к себе крепче, и она ощутила силу его мощного мускулистого тела.
Под нежным напором Ника Сибилла совершенно расслабилась и полностью отдалась этому неожиданному поцелую. Его язык трогал, ласкал, соблазнял, и в каждом его прикосновении было столько мужской уверенности, что Сибилла совершенно потеряла голову и думать забыла, к чему могут привести эти восхитительные объятия.
Но внезапно все ее страхи и сомнения вернулись, и она отпрянула от него.
— Что случилось? — недовольно поинтересовался он.
— Я не знаю, — пробормотала она. Хотя и знала, конечно: ее совершенно ошеломили собственные чувства, она вдруг сильно усомнилась, что способна вести себя как сексуальная, уверенная в себе женщина. Да и была ли она такой когда-нибудь? И вообще, она совсем не готова к такому…
Мег сказала бы, что она засунула свою сексуальность в гардероб вместе со свадебным платьем, букетом и всеми планами на будущее. Вот только случилось это несколько раньше. Когда Саймон недолго встречался с другой девушкой и переспал с ней.
Теперь же, глядя на стоящего перед ней сильного красивого мужчину, она чувствовала замешательство, даже не представляя, куда может зайти с ним. Знала лишь то, что должна сообщить ему.
— Я должна вам сказать, — пробормотала она, — что Эдбери-Холл открыт для публики по выходным.
Ник все еще обнимал ее за талию, с удовольствием ощущая под кашемировым свитером изгибы ее тела. Хотя момент был испорчен, соображать ясно он еще был не в состоянии. Слишком прекрасна и соблазнительна была эта женщина.
— Почему дом открыт для публики? — спросил он, стараясь сосредоточиться. — С чьего разрешения?
— Мистера Воронова-старшего и… вашего. — Сибилла почти перешла на шепот.
— Моего? — возмущенно прорычал Ник. И куда девался нежный страстный красавец, который только что целовал ее?
— Вам же посылали документы. Я не сочла возможным ограничиться лишь разрешением вашего дедушки, — робко объяснила она.
— Я не получал никаких документов.
О нет… Она нервно облизнула губы. Вот теперь придется объяснять про письма. Но ей вовсе не хочется быть ответственной за предстоящую размолвку между внуком и дедом. Семья важнее всего. Она понимает это, как никто другой. Да, лучше было бы не упоминать его дедушку. А что, если Ник Воронов решил обвинить во всем ее? Родная кровь — это родная кровь, и Воронов-старший запросто может принять сторону внука.
Но Сибилла понимала, что винить кроме себя некого.
— Не понимаю, кому от этого плохо? Мистер Воронов одинок, ему нравится общаться с людьми в своем доме…
— И ты этим воспользовалась.
— Нет! — Сибилла закрыла глаза и сделала глубокий вдох. — Понимаю, вы меня совсем не знаете, — как могла более спокойно и уверенно начала она, — и, разумеется, беспокоитесь о своем дедушке…
— Еще как беспокоюсь!
— Да уж, так беспокоитесь, что никогда тут не бываете!
Ох, не стоило ей этого говорить… Он смотрел на нее сверху вниз, и взгляд его был ледяным.
— Я подозреваю, что вы используете моего деда, и, если я это выясню, вы, миссис Парминтер, сильно пожалеете, что нажили врага в моем лице.
Она с трудом проглотила ставший в горле ком.
— Вы по жизни не доверяете людям?
— Когда речь идет о моей семье, я не позволяю никому нарушать границы.
Эти слова рассердили ее. Она ведь тоже охраняет свою маленькую семью. И его дедушка с некоторых пор стал почетным членом ее семьи. На мгновение ей подумалось: а что, если она ошибается? Возможно, Ник Воронов искренне переживает за дедушку? Она на его месте тоже была бы подозрительной.
— Ник, на самом