Чарли с Ханной уже едут сюда, последние из сегодняшних гостей. Я буду рада повидать Чарли. Мы уже довольно давно не собирались только взрослым коллективом, без его детей. Раньше мы часто виделись — даже после того, как он сошелся с Ханной. Он всегда находил для меня время. Но с тех пор, как у него появились дети, он будто стал жить в каком-то другом измерении: в котором 11 часов вечера считается поздней ночью, а каждая встреча без детей должна быть тщательно спланирована. Тогда я и почувствовала, как мне его не хватает.
— Ты выглядишь сногсшибательно.
— Ой! — я подпрыгиваю, а потом замечаю в зеркале его: Уилла. Он стоит в дверном проеме и смотрит на меня.
— Уилл! — шиплю я. — Я же в платье! Убирайся! Ты не должен меня видеть…
Он не двигается с места.
— А мне разве нельзя увидеть превью? И я все равно уже увидел, — он подходит ко мне. — Слезами шелку не поможешь. Ты выглядишь… Боже! Жду не дождусь, когда увижу, как ты в этом идешь к алтарю.
Он встает сзади и обнимает мои обнаженные плечи.
Я должна быть в ярости. Так и есть. И все же я чувствую, как мое возмущение уже угасает. Потому что его руки на мне, двигаются вниз, от плеч к ладоням, и по моей коже пробегает первая дрожь желания. И потом, напоминаю себе я, не в моем стиле переживать из-за суеверия, что жених увидел свадебное платье — я никогда не верила в такие вещи.
— Тебе нельзя тут быть, — сердито говорю я. Но звучит это не так уж сурово.
— Посмотри на нас, — говорит Уилл, когда наши взгляды пересекаются в зеркале и он проводит пальцем по моей щеке. — Разве мы не прекрасно смотримся?
Он прав, мы хороши. Я, темноволосая и бледнокожая, и он, такой светлый и загорелый. Мы будем самой красивой парой. Не стану притворяться, это вызывает у меня восторг — представлять, как мы будем выглядеть в глазах окружающих и наших завтрашних гостей. Я думаю обо всех тех девушках, которые обзывали меня в школе толстой зубрилой (я поздно повзрослела), и злорадствую: Ну и кто смеется теперь?
Он кусает мое плечо. Низ живота наливается похотью. Я сдаюсь.
— Ты уже все сделала? — он смотрит на план через мое плечо.
— Нет, я пока не придумала, куда всех сажать, — говорю я.
Он молча осматривает листок, я чувствую его теплое дыхание на своей шее, потом на ключице. Вдыхаю запах лосьона после бритья, которым он пользуется: кедр и мох.
— А мы пригласили Пирса? — мягко спрашивает он. — Не помню, чтобы он был в списке.
Мне чудом удается не закатить глаза. Я писала все приглашения. Я уточняла список, все выбирала, узнавала адреса, покупала марки, отправила все до последнего. Уилл часто отсутствовал, занятый на съемках очередной серии. Время от времени он вспоминал о ком-то, кого забыл упомянуть. Думаю, что под конец он и впрямь тщательно просмотрел весь список, сказал, что хочет убедиться, никого ли мы не пропустили. Пирс получил приглашение после этого.
— Его тогда не было, — признаюсь я. — Но я встретила его жену в том клубе, «Грачо». Она спросила про свадьбу, и было бы ужасно неловко их не пригласить. И в любом случае, почему бы и нет?
Пирс — это продюсер шоу Уилла. Он хороший парень, и они с Уиллом вроде бы всегда ладили. Я не задумываясь отправила ему приглашение.
— Ладно, — соглашается Уилл. — Да, конечно, все логично.
Но в его голосе слышится напряжение. По какой-то причине ему это не понравилось.
— Слушай, дорогой, — говорю я, обвивая рукой его шею. — Я думала, ты обрадуешься, что они приедут. Им было приятно, что их позвали.
— Я не против, — осторожно замечает Уилл. — Я просто удивился, вот и все.
Он убирает руки с моей талии.
— Я ничуть не возражаю. На самом деле, это приятный сюрприз. Здорово, что они придут.
— Ладно. Хорошо. Тогда я посажу мужей напротив жен. Так нормально?
— Вечная дилемма, — произносит он с наигранной серьезностью.
— Боже, да я знаю… но людям действительно это важно.
— Ну, — говорит он, — если бы мы с тобой были гостями, я точно знаю, где бы хотел сидеть.
— Да неужели?
— Сбоку, чтобы я мог делать это… — Его руки опускаются вниз, задирают шелковую юбку и забираются под нее.
— Уилл, — сопротивляюсь я. — Шелк…
Его пальцы находят кружевной край моего белья.
— Уилл! — возмущаюсь я. — Какого черта ты…
Но потом его пальцы оказываются внутри меня и начинают двигаться, и тогда мне уже абсолютно не важно, что станет с шелком. Моя голова падает ему на грудь.
Это совсем на меня не похоже. Я не из тех девушек, кто обручается всего через несколько месяцев после знакомства… и выходит замуж. Но я не согласна, что это опрометчиво и импульсивно, как, уверена, думают многие. Совсем наоборот. Я точно знаю, чего хочу, и добиваюсь желаемого.
— Мы можем заняться этим прямо сейчас, — шепчет Уилл. — У нас ведь есть время, да?
Я пытаюсь ответить — нет — но когда его пальцы продолжают двигаться, я могу издать лишь долгий, протяжный стон.
С любым другим парнем, который успевал мне надоесть за несколько недель, и секс слишком быстро становился скучным, рутинным. С Уиллом я чувствую, будто мне никогда не будет достаточно — даже когда я удовлетворена больше, чем с любым другим любовником. И дело не только в том, что он такой красивый — хотя это объективно так. Корни этой ненасытности уходят гораздо глубже. Я чувствую, что хочу им обладать. Каждый половой акт — это попытка его присвоить, которая ни разу так и не увенчалась успехом, какая-то существенная часть всегда ускользает от меня, прячется где-то внутри него.
Это как-то связано с его славой? С тем, что как только ты становишься знаменитостью, то переходишь, в некотором смысле, в публичную собственность? Или это что-то другое, что-то более существенное в нем самом? Тайное и непознаваемое, скрытое от посторонних глаз?
Это неизбежно заставляет меня