Вскоре село солнце. Взошла луна. Она была огромной и круглой, как фарфоровая тарелка, которую кто-то повесил на небесах. Натанаэль никогда раньше не видел такой яркой луны. Он с изумлением смотрел на мириады звезд, рассыпавшихся у него над головой. В Лариспеме их мешали увидеть заводской дым и фонарный свет. Оказавшись под огромным ночным небом, Натанаэль почувствовал себя совсем маленьким.
Наконец они вышли к деревне. Натанаэль насчитал тридцать домов, стоящих вдоль дороги. «Неужели можно жить так далеко от цивилизации?» – с удивлением подумал он.
– Нам нужно найти жилье, – не поворачивая головы, бросил Сэвер. – Ты помнишь, что я тебе говорил? Как можно меньше открывай рот. На кону наша жизнь.
Трактир нашелся в центре деревни. Это был старинный каменный дом. Ветви дикого винограда почти полностью закрывали вывеску «У чугунка». Два старика, сидевшие на террасе, прервали беседу и внимательно посмотрели на нежданных гостей. Сэвер кивнул им в знак приветствия.
– Добрый вечер, – ответили они чуть слышно. Идя к двери, Натанаэль чувствовал, что старики пристально смотрят им вслед. Говорят, лариспемцев не жалуют во Франции. А что, если кто-то догадается, что они не местные?
Войдя внутрь, Сэвер прошествовал в самый темный угол и присел за столик у камина. Натанаэль последовал его примеру. На стене висело зеркало. Юноша взглянул на себя и ужаснулся. Мертвенная бледность. Затравленный взгляд. Рубашка, которая и так была ему слишком велика, испачкалась и помялась. Да, именно так и должен выглядеть дезертир.
К их столику подошла приветливая женщина в красивом фартуке.
– Добрый вечер, господа! – поздоровалась она с сильным французским акцентом. – Что привело вас в наш маленький городок?
– Мы к вам просто зашли по пути, – ответил Сэвер с натянутой улыбкой. – Мы бы хотели поужинать и переночевать.
– А откуда же вы идете? – осведомилась хозяйка, протирая стол мокрой тряпкой и подозрительно посматривая на начищенные сапоги главы Стражи.
– Из Лариспема. Мы торгуем вином. Возвращаемся к себе домой в Мулен.
Ледяной тон Сэвера, казалось, разжег любопытство трактирщицы.
– Из Лариспема, значит, говорите?
Натанаэль почувствовал, что должен вмешаться. Он широко улыбнулся и, стараясь не запутаться в обращениях, спросил у женщины, доводилось ли ей бывать в Лариспеме. Сэвер угрожающе посмотрел на него.
– Нет, никогда, – ответила хозяйка, покусывая губу.
– И правильно! – воскликнул Натанаэль. – Там одни жулики и воры! Вы бы видели телегу, которую они нам продали. Старая развалина. У нее отвалилось колесо, и мы уже два километра идем пешком. А посмотри… ой… посмотрите, что на ногах у моего дядюшки. У него порвались ботинки, и эти пройдохи лариспемцы продали нам старые солдатские сапоги. Может статься, их сняли с бедняги француза, которого укокошили во времена Коммуны.
Натанаэль старался говорить жалостливым тоном, точь-в-точь как некоторые покупатели в «Летающей свинье», мясной лавке, где ему довелось поработать. Жаль только, что так недолго. Выражение лица хозяйки сменилось с подозрительного на сочувствующее.
– Ну, это уж слишком! – воскликнула она. – С моим кузеном приключилась похожая история!
И она принялась с увлечением рассказывать о злоключениях своего двоюродного брата. Натанаэль облегченно вздохнул. Ему удалось обмануть трактирщицу. Но стоило ей повернуться к ним спиной, как Сэвер бросил на своего спутника испепеляющий взгляд.
– Я же велел тебе молчать! – прошипел он.
Натанаэль ничего не ответил: у него не было сил препираться. В полной тишине подмастерье мясника и глава Стражи принялись за рагу, которое подала им хозяйка.
Когда они поднялись в спальню, Натанаэль понял, что готов к откровенному разговору. За время ужина он успел успокоиться и собраться с мыслями. Слова, сказанные управительницей перед смертью, не оставляли его. Ему непременно нужно было получить ответы на мучающие его вопросы. Натанаэль взглянул на Сэвера. Тот с непроницаемым лицом сидел на кровати и чистил сапоги.
– Гражданин Сэвер, – начал было он, но споткнулся о негодующий взгляд главы Стражи.
– Не смей звать меня «гражданин».
Но Натанаэль не собирался отступать. Разве он испугался графини Веритэ? А ведь та хотела его убить. Однако он не сдался и не подчинился ее воле.
– Управительница успела рассказать мне кое-что… Она сказала, что следила за… – Натанаэльхотел сказать «моим отцом», но слова застряли у него в горле. – За Феликсом, – наконец произнес он. – Она говорила и о тебе. А еще она назвала имена Жака и Гюстава. Она имела в виду гражданина Фиори и гражданина Вилена? Того самого, которого убил Луи д’Омбре?..
– Ни слова о Жаке! – перебил его Сэвер. – Детям не положено этого знать! Ты не должен был этого слышать! Ты вообще не должен был появиться на свет!
Какие жестокие слова! Сраженный, Натанаэль не знал, что ответить. Глава Стражи поднялся и подошел к окну. Было видно, что он задыхается от гнева, но не хочет давать волю чувствам. Юноша был уверен, что больше ничего от него не добьется, но неожиданно Сэвер заговорил:
– Это случилось через три года после провозглашения Коммуны. По городу ходили слухи. Говорили, что человек в черном похищает бедняков на улицах Лариспема, проводит с ними зловещие ритуалы и совершает жертвоприношения. Что он – глава клана аристократов, которые отказываются принимать новый порядок. Мишель, Гюстав и Жак тогда вовсю восстанавливали город, у них было множество забот. А я… я сам был аристократом.
Натанаэль не мог поверить тому, что слышал.
– Правда?
– После встречи с Жаком я отказался от привилегий и стал служить Лариспему. Я задействовал давние связи и выяснил, что барон д’Омбревиль приблизил к себе своего дальнего родственника, некоего Феликса, который раньше жил в провинции. Мишель захотела лично расследовать это дело. Она решила поиграть в шпионку и постепенно…
Сэвер сделал неопределенный жест, и Натанаэль не мог понять, шла ли речь об аресте Феликса или о чувствах, которые зародились между ним и управительницей. Глава Стражи тяжело вздохнул.
– Я ничего не знал ни об их истории любви, ни о тебе, ни о власти, которую дает кровь. Мишель рассказала мне об этом пару дней назад, потому что почувствовала, что оказалась в ловушке. – Он горько усмехнулся и едва слышно прошептал: – А ведь она призывала к абсолютной прозрачности! И столько секретов! Столько тайн!
Натанаэль внезапно понял, что гнев Сэвера был направлен не на него, а на его мать. Он попытался представить, что чувствовал сейчас глава Стражи. Отказаться от привилегий, верой и правдой служить управительнице, защищать Лариспем – и годы спустя узнать, что человек, которому ты посвятил жизнь, скрывал от тебя самое главное. Основы мироздания Максима Сэвера постигла та же участь, что и «Дух Коммуны»: они сгорели в огне и разбились о землю.
– А ведь Феликс провел в тюрьме целых семь лет! – глухо произнес Сэвер. – И все это время они встречались с Мишель под носом у всех нас. Семь лет