Губы Карраско дрогнули.

— Капитан, прошу вас. Помните — мы применяем новую технику. Для нас вы что-то вроде подопытной морской свинки. Вы интересуете нас, как человек, которого создали заново. Вы себя ощущаете другим человеком? Считаете, что вы такой же человек, как я, Сол? — Он постучал большим пальцем по монитору. — Это очень умная машина.

Карраско усмехнулся, хмыкнул, и этот звук напоминал удар звездной пыли о кабину космолета.

— Вы усовершенствовали меня, не так ли?

Он закрыл свои глаза. Нахлынули воспоминания: пронзающая боль словно огнем обожгла его руки. Плоть отделяется от обожженного лица. Запах горелого мяса. Агония…

Раздался успокаивающий голос доктора.

— Вы удивили нас всех. Мы предполагали просто облегчить ваш конец. Мои коллеги и не надеялись, что вы станете живым чудом. — Он замолк. — Вы знаете, что вам можно опять совершать полеты в космос?

Он замер. Сердце забилось чаще. Усилием воли он заставил себя достать свое личное переговорное устройство и передал по нему приказ. В небольшой темной нише вспыхнул свет. Карраско зажмурился и вслепую стал нажимать на кнопки, пока его чувствительные глаза не привыкли к свечению дисплея.

— Знаете, что это такое? — Увидя недоумение на лице доктора, он пояснил: — Я называю его «Ромул и Рэм». Масштаб тут весьма невелик, так что вы можете не понять сути. Но вы видите маленькую звездочку, не так ли? Замечательно… — Нотки тоски звучали в его голосе.

Как только первая звезда погасла, на экране появилась другая.

— Эту звезду мы называем «Грудь Биирши». Этот выступ на ней действительно напоминает сосок. Мы даже не знаем, что это такое. Но только не магнитные поля. Окторху Мбаци считает… считал… возможно, это солнечный вулкан новой формации.

«Мбаци. Он мертв. Его замерзшее тело мчится в полной тишине космоса. Как тела многих других людей».

Он нажимал на кнопки компьютера. Одна за одной появлялись звезды — старые подружки. Каждая вызывала у него разные ассоциации. Он вспоминал старое доброе время, которого теперь уже не вернешь.

— Не думал, что увижу их снова, — прошептал Карраско и потянулся к кофейнику.

— Нет, — карие глаза, не мигая, в упор смотрели на доктора. — Я больше никогда не полечу в космос — подал заявление об отставке.

— Вы — самый молодой капитан в истории Братства, подавший в отставку.

Карраско кивнул головой. Перед его глазами опять были звезды.

— Послушайте, доктор, вы же знакомы с моим послужным списком. — Он вздохнул полной грудью. — Я всего лишь человек, потерявший три корабля и немало добрых друзей. Ваши инструменты не в силах измерить ту боль… те страдания… Гибель кораблей и экипажей — все это моя вина. Я не могу…

— У вас много благодарностей от командования, Сол. Вы награждены орденом, медалью и почетным оружием, которое вам вручил сам Верховный Правитель. Продолжать? Никто не винит вас ни в чем. Верховный…

— Я же сказал вам. Нет… Больше не полечу в космос. Я видел, как там умирал мой лучший друг. Не полечу. Хотя… я хотел бы…

Доктор прислонился к медицинскому агрегату, сложил руки на груди и, подняв голову, заглянул в глаза Карраско.

— Ваши люди готовы были идти за вами в огонь и в воду. — Он поднял руку, видя, что Карраско хочет возразить ему. — Вы всегда доставляли их в порт в целости и сохранности, Сол. Даже в последний раз вы все же сумели приземлиться на «Гейдже». Пятьдесят мужчин и женщин остались в живых, потому что у вас хватило мужества и выдержки сделать это.

Карраско вновь посмотрел на экран компьютера. Облако, освещаемое каким-то необычным светом, трепетало, как живое.

— «Гейдж» тоже погиб. Он сейчас — просто куча холодного металла и пошел на переплавку. То, что осталось, ржавеет. Нет. Я… больше не полечу.

— Ваш инженер Хэппи Андерсен жив-здоров и проходит службу на новом корабле, который скоро отправится на выполнение задания. Кэл Фуджуки сейчас ведет дискуссию с одним специалистом по оружию. Миша Гайтано по-прежнему весел и жизнерадостен. И все это благодаря вам, потому что вы сделали невозможное.

— Хватит! — Карраско сглотнул слюну. Его возрожденные глаза сверкали. — К чему вся эта болтовня? Я же сказал — нет. Вы хотите, чтобы я повторял это снова и снова? Хотите проверить, нормально ли работает мой язык?

Доктор спокойно выдержал взгляд Карраско. Однако он нахмурился и взглянул на психоконтролирующее устройство, лежащее у него под рукой.

— Я уже вас проверил, Сол. Откровенно говоря, буду поддерживать вас, пока у меня хватит сил. Я…

— Поддерживать меня? Что вы имеете в виду? Доктор, какую бы миссию ни выполнял космический флот, я не стану принимать в этом никакого участия. Можете жаловаться на меня Верховному Правителю, но с полетами покончено. Понятно?

— Хорошо. Я понял вас. — Доктор замолк. — Но помните, — добавил он спокойным голосом, как бы не обращая внимания на эскапады Карраско, — вы всегда можете вернуться во флот. — Он нажал на кнопку, и массивный медицинский агрегат приподнялся в воздух. Доктор умело направил его к двери, которая автоматически открылась перед ним. Карраско остался один в полутемной палате.

Он сделал глубокий вдох и задержал дыхание, усилием воли сдерживая гнев. Теперь он полностью контролировал себя. Зажег свет поярче и уставился на светильник своими новыми глазами, как бы желая проверить их на годность, а потом с удовольствием лег на койку. Эта чертова палата уже казалась ему тюрьмой.

Карраско ничего не мог поделать с собой: его взгляд все время возвращался к экрану компьютера. В руках — уже совсем пустая кофейная чашка. Он с любопытством посмотрел на нее, не понимая, каким образом она оказалась у него. В последний раз он видел ее еще на «Гейдже», как раз перед началом обстрела. Он наполнил кружку кофе и спустился вниз, чтобы проверить…

«Не надо, не вспоминай об этом, не терзай себя». Он смотрел на звезды и потягивал кофе.

— Каждое из этих светил, — прорычал он, — я обнаружил, нанес на карту и дал имя каждой звезде. — Сердце наполнилось гордостью. Он готов был заплакать.

* * *

— Мы совершили ошибку, — вскричал Арчон, когда они входили в комнаты президентского дворца через высокие двери.

— Отец! — прошептала Конни, пытаясь предостеречь его взглядом. «Черт возьми, конечно же, за ними следят и будут следить, пока они не вернутся в штаб-квартиру Братства».

Арчон фыркнул, едва сдерживая раздражение, и широкими шагами пошел вперед. Она изо всех сил старалась не отставать от него, видя, что он весьма расстроен. Они прошли через сияющие белизной залы, с потолков которых свешивались подслушивающие и подсматривающие устройства в виде шаров. Через каждые пятнадцать метров — по шару. На стенах висели картины, написанные маслом, и карты, на которые были нанесены планеты и станции, входящие в состав Конфедерации. Арчон с дочерью вошли в гравитационный лифт, доставивший их на первый этаж. Перед ними простирался коридор, который, казалось, не