Разделение труда в их сотрудничестве предполагало, что на долю Киз Райдер приходилась основная часть компьютерной работы. «Автотрэк» являлась компьютерной базой данных, которая могла проследить хронологию мест проживания конкретного человека через данные о предоставлении коммунальных услуг и подключении кабельных сетей, через регистрационные записи в управлении автотранспорта и через иные источники. Эта система была чрезвычайно полезна, если надо было проследить за перемещениями человека на протяжении какого-либо времени.
– Полагаю, что смогу с этим справиться.
– Я просто хочу посмотреть, где он жил. Не понимаю, почему он очутился в Эхо-парке, и, похоже, никто особенно над этим не задумывался.
– Чтобы выбросить мешки.
– Верно, так нам сказали. Но почему именно в Эхо-парке? Он жил ближе к Гриффит-парку, и там наверняка нашлись бы места получше, чтобы избавиться от тел. Не знаю… что-то здесь не так. Очевидно, он направлялся в какое-то определенное, только ему известное место.
– Может, ему просто хотелось отъехать подальше от дома? Решил, что чем дальше от места проживания, тем лучше?
Босх в раздумье покивал.
– Пожалуй, мне надо туда проехаться.
– Зачем? Думаешь, найдешь место, где Уэйтс собирался зарыть мешки? Теперь ты еще грузишь меня психологией, Гарри?
– Пока нет. Я намерен проверить, смогу ли почувствовать то, что чувствовал Уэйтс, прежде чем мы станем допрашивать этого человека. – Босх невольно поморщился и потряс головой.
– Что такое? – спросила Райдер.
– Знаешь, чем мы сейчас занимаемся? Помогаем сохранить этому негодяю жизнь. Преступнику, который режет на части женщин и хранит их в морозилке, прежде чем вывезти куда-то и выкинуть, как мусор. Вот в чем состоит наша задача – найти способ сохранить ему жизнь.
Райдер нахмурилась:
– Я понимаю, что ты ощущаешь, Гарри, но должна тебе сказать: в этом деле я в определенном смысле на стороне О'Ши. Лучше, чтобы семьи убитых узнали правду, а мы закрыли дела. Это как было с моей сестрой. Нам нужно было знать.
Когда Райдер была подростком, ее старшую сестру убили выстрелом из проезжавшей мимо машины. Дело раскрыли, и троих бандитов осудили за преступление. Эта трагедия стала главной причиной, почему Райдер пошла служить в полицию.
– Вероятно, это так же, как было у тебя с твоей матерью, – добавила она.
Босх поднял голову. Его мать убили, когда он был еще мальчишкой. Спустя тридцать лет он сам раскрыл это преступление. Потому что хотел знать правду.
– Ты права, – вздохнул он. – Просто сейчас у меня от всего этого тошно на душе.
– А почему бы тебе действительно не проехаться туда и не проветрить голову? Я позвоню, если объявится что-нибудь интересное по «Автотрэку».
– Я так и сделаю.
Босх принялся закрывать папки и убирать их со стола.
4
Эхо-парк отделяли от центра города примерно четыре минуты езды и четыре десятка лет. Хотя сияющие шпили центральных зданий и вторгались в его линию горизонта, тем не менее район мало изменился в пределах своего местного небольшого центра и прилегающих улиц с жилыми кварталами. Изменился язык магазинных вывесок, но все остальное – не очень. Населенная большей частью иммигрантами и молодежью, надеющимися быстро и легко выбиться в люди, это была тихая жилая округа, прилепившаяся к склону горы, пониже стадиона «Доджерс».
Миновало много времени с тех пор, как Босх бывал на улицах этого старого лос-анджелесского района. Когда-то в Эхо-парке находился полицейский бар под названием «Забегаловка», но он уже не существовал. А Босху часто приходилось проезжать через этот район, срезая путь в ведомство судмедэксперта – по долгу службы или направляясь на бейсбольный матч «Доджерс» – для развлечения.
Из центральной части города он перескочил на автостраду, держа путь на север, к Эхо-парк-роуд, а оттуда – опять к северу, к тому месту, где арестовали Рейнарда Уэйтса. Проезжая мимо озера, он увидел статую Озерной Дамы, глядящей вдаль поверх водяных лилий. Мальчишкой Гарри жил здесь с матерью в многоквартирном доме «Сэр Палмер», через дорогу от озера. Но то был тяжелый период для его матери, и сейчас он почти полностью стерся у Босха из памяти. Смутно помнилась лишь эта статуя и больше ничего.
На бульваре Сансет он повернул вправо и съехал на Бодри-авеню, оттуда поднялся к Фигероа-террас. Остановился у обочины рядом с перекрестком, где задержали Уэйтса. Несколько старых бунгало, построенных в тридцатых и сороковых годах, все еще стояли на старых местах, но большей частью местные дома представляли собой послевоенные бетонные постройки. Скромные, с дворами, обнесенными оградой и воротами, с забранными решеткой окнами, с далеко не новыми и не броскими машинами на подъездных дорожках. Рабочий район, причем здешний рабочий класс, подумал Босх, теперь представлен в основном латиноамериканцами и азиатами. Из задних окон домов по западной стороне улицы открывался, наверное, неплохой вид на башни деловой части города, со зданием управления водо- и электроснабжения в центре, на переднем плане. Дворики домов по восточной стороне упирались в неровную, скалистую поверхность склона горы. А выше располагались автостоянки бейсбольного стадиона.
Босх подумал о транспортном средстве, в котором остановили Уэйтса, о фургоне мойщика окон, и вновь спросил себя, почему тот оказался на улице именно этого района. Не та это округа, где у него могли иметься клиенты. Во всяком случае, фургону платного мойщика окон нечего делать тут, на этой улице, в два часа ночи. Двое патрульных из группы быстрого реагирования вполне резонно обратили на него внимание.
Босх съехал с дороги и остановил автомобиль в парке. Вышел, огляделся, а затем, привалившись к капоту, принялся размышлять. Зачем Уэйтс приехал сюда? Почему выбрал данное место? Через несколько минут детектив включил мобильный телефон и позвонил напарнице:
– Ты уже просмотрела базу данных?
– Да. Ты где?
– В Эхо-парке. Есть что-нибудь интересное?
– Угу, как раз смотрю на это. Самое восточное его местожительство – многоквартирный дом «Монтесито» на Франклин-авеню.
Босх знал, что «Монтесито» отнюдь не рядом с Эхо-парком, но зато находится неподалеку от жилого комплекса «Хай-Тауэр», где обнаружили машину Мари Жесто.
– Когда Уэйтс жил в «Монтесито»? – спросил он.
– Уже после дела Жесто. Он въехал… дай взглянуть… в девяносто девятом, а выехал в следующем году. Проживал в течение года.
– Есть еще что-нибудь заслуживающее внимания?
– Нет, Гарри. Все обычное. Разве что парень менял места жительства каждый год или два. Не любил долго сидеть на одном месте.
– Хорошо, Киз. Спасибо.
– Ты возвращаешься в отдел?
– Чуть позже.
Он закрыл телефон и вернулся в машину. Поехал по Фигероа-террас к Ущелью Чавес и вновь затормозил у светофора. Некогда вся здешняя местность была известна как Ущелье Чавес. Еще до того, как городские власти выселили отсюда жителей и снесли бунгало и лачуги, которые те называли своими домами. Предполагалось, что тут вырастет большой жилой комплекс с игровыми площадками, школами и торговыми центрами, он привлечет обратно тех, кого выселили.