– Тачки-то у них настоящие.
– Тачки у них прокатные!
– Ладно, мне пора на занятия, – сказала Карен, поднимаясь из-за стола. – Хотя вот что вам скажу. «Наниджен» пока вроде не высовывается, тихарится, но кое-какие упоминания о них были. На финансовых сайтах, где-то с год назад. Так вот: в него влили уже почти миллиард долларов, и сделал это некий инвестиционный консорциум под названием «Даврос», который…
– Миллиард?!
– Угу. И входят в этот консорциум, в основном, международные фармацевтические фирмы.
– Фармацевтические? – нахмурилась Дженни Линн. – Им-то зачем все эти микроботы?
– Заговор зреет, – зловеще произнес Рик. – Таблеточники точат свой кинжал.
– Может, им нужны новые системы доставки? – предположил Амар.
– Не, такие уже есть. Наносферы. В это не стоит миллиард вбухивать. Должно быть, они рассчитывают на создание новых лекарств.
– Но как… – не договорив, Эрика недоуменно покачала головой.
– На этих сайтах, – сказал Карен Кинг, – есть и еще кое-что. Вскоре после получения этого финансирования «Наниджен» обвинили в том, что они попросту пудрят инвесторам головы, что все их презентации фальшивые и что их единственная цель – просто нарубить бабла. Обвинила компания под названием «Пало Алто», они тоже разрабатывали микроскопических роботов.
– Так-так…
– И что дальше?
– Иск забрали назад. «Пало Алто» объявила о своем банкротстве. Этим все и кончилось, если не считать того, что, если верить цитатам, глава этой фирмы публично признал наличие у «Наниджен» той самой технологии, под которую она собирает деньги.
– И ты думаешь, все это так и есть? – спросил Рик.
– Я думаю, что уже опаздываю на занятия, – ответила Карен.
– По-моему, похоже на правду, – сказала Дженни Линн. – И я собираюсь слетать на Гавайи, чтобы самой в этом убедиться.
– Я тоже, – подхватил Амар.
– Просто не могу в это поверить! – воскликнул Рик Хаттер.
Питер и Карен Кинг шли по Масс-авеню в сторону Сентрал-сквер. Дело было к вечеру, но солнце пригревало еще вполне ощутимо. В одной руке Карен несла спортивную сумку, другая оставалась свободной.
– Рик меня уже окончательно достал, – жаловалась она. – Ведет себя так, будто он один у нас праведник, хотя он просто обыкновенный лентяй.
– В каком это смысле? – не понял ее спутник.
– А в том, что оставаться в университете проще всего, – заявила девушка. – Тихо, спокойно, все знаешь наперед… Только он никогда в этом не признается. Слушай, сделай доброе дело, – неожиданно попросила она, – перейди на другую сторону, хорошо?
Питер послушно перешел на левую сторону от Карен.
– А зачем это?
– Чтоб рука была свободна.
Дженсен перевел взгляд на правую руку студентки. В кулаке она зажала ключ от машины – так, что он торчал между пальцев, словно лезвие ножа. Вдобавок возле запястья у нее болтался прицепленный к ключам перцовый баллончик.
Питер не мог не улыбнуться.
– Думаешь, мы тут чем-нибудь рискуем?
– Наш мир – это очень опасное место.
– Это на Масс-то авеню, в пять часов вечера?
Дело было в самом центре Кембриджа.
– Вузы никогда не открывают истинное число изнасилований на своей территории, – сказала Карен. – Плохо влияет на репутацию. Богатые выпускники перестанут посылать туда своих дочерей.
Молодой человек все смотрел на ее стиснутый кулак, из которого острым зубцом торчал ключ.
– И что можно сделать ключом при таком хвате?
– Воткнуть его прямо в трахею. Болевой шок, при удаче и насквозь можно проткнуть. Если сразу не завалится, быстро добавь из баллончика во всю рожу, в упор. Потом резко ногой в колено, пусть даже до перелома. Вот тут-то он точно уже на земле и никуда оттуда не денется.
Произнесено все это было с самым серьезным и чуть ли не мрачным видом. Питер с трудом подавил готовый вырваться наружу смешок. Улица перед ними была знакомая, самая обычная. Люди спешили с работы домой к ужину. Они разминулись с каким-то издерганного вида профессором в мятом вельветовом пиджаке с пачкой голубеньких экзаменационных работ под мышкой, за которым двигалась крошечная старушка с палочкой. Вдали неспешно трусила кучка бегунов.
Карен залезла в сумочку, вытащила складной нож и выщелкнула из него толстое зазубренное лезвие.
– Тоже всегда с собой. Кишки гаду выпущу, если до этого дело дойдет.
Потом она подняла взгляд и увидела выражение лица Дженсена.
– По-твоему, я так смешно выгляжу, что ли? – фыркнула девушка.
– Нет, – сказал ее спутник. – Просто… Ты что, действительно бы кишки выпустила?
– Послушай, – принялась убеждать его Кинг. – У меня сестра – адвокат в Балтиморе. Она подходит к своей машине в гараже, в два часа дня, и тут на нее нападает какой-то парень. Сбивает с ног, колотит о бетон, бьет. Она теряет сознание, ее насилуют. Когда приходит в себя, то получайте – ретроградная амнезия. Не помнит ни что случилось, ни кто напал, ни как он выглядел. Ни черта не помнит. Денек подержали в больнице и выпихнули домой. А у одного парня из ее собственной фирмы, партнера, здоровенная царапина на горле, и вот она думает – не он ли это часом? Но она ничего не помнит, ни в чем не уверена! И постоянно чувствует себя из-за этого не в своей тарелке. В итоге уходит из фирмы, переезжает в Вашингтон и начинает жизнь по новой, с куда как меньших денег.
Карен потрясла поднятым кулаком.
– А все потому, что не держала наготове ключ вот таким вот образом! Слишком нежной оказалась, чтобы себя защитить! Черт!
Питер попытался представить, как его спутница втыкает в кого-нибудь ключ или выпускает ему кишки ножом. У него возникло нехорошее чувство, что она вполне способна на такое. На словах-то многие на все горазды, особенно в студенческой среде, но Кинг явно была готова подкрепить слово делом.
Наконец они подошли к витринным окнам спортзала, замазанным изнутри краской. Из-за них доносились дружные боевые выкрики.
– Ну что ж, пришли, – сказала Карен. – До встречи. Но вот что: будешь разговаривать с братом, спроси у него, с чего это фармацевты вкладывают в этих микроботов такие деньжищи, ладно? Сгораю от любопытства.
С этими словами она толкнула болтающиеся на пружинах двери и скрылась внутри.
Тем же вечером Питер вернулся в лабораторию. Кобру надо было кормить каждые три дня, и обычно он занимался этим по ночам, поскольку эти змеи наиболее активны как раз в темное время суток. Было восемь часов, и основное освещение уже выключили. Дженсен опустил перебирающую лапками крысу в террариум и задвинул стеклянную крышку. Крыса метнулась к дальней стенке и замерла – только носик подергивается. Змея медленно повернула голову, расправила кольца и уставилась на крысу.
– Ненавижу на такое смотреть! – послышался голос Рика Хаттера, который незаметно подошел сбоку.
– Почему? – оглянулся на него Питер.
– Это слишком жестоко.
– Всем надо есть, Рик.
Кобра сделала бросок, вонзая зубы в беззащитное тельце. Крыса дернулась, немного постояла и быстро завалилась на бок.
– Потому-то я и вегетарианец, – заключил Хаттер.
– А ты не думаешь, что растения тоже могут что-то чувствовать? – поинтересовался Питер.
– Только не начинай! – отмахнулся Рик. – Что