Он бросил несчастный взгляд на вошедшего в кабинет пациента. Это был молодой длинноволосый парень лет двадцати пяти, в полотняных штанах и свитере.
Моррис встал.
— Я доктор Моррис.
— А я Крейг Бекерман. — Рукопожатие неуверенное и слабое.
— Пожалуйста, садитесь. — Моррис указал на стул перед своим столом. За спинной стула располагалась прозрачная стена-зеркало. — Что вас привело к нам?
— Я… мм… Мне просто любопытно. Я о вас читал, — сказал Бекерман. — В журнале. Вы тут делаете операции на мозге.
— Верно.
— Ну вот… мм… мне и интересно.
— В каком смысле?
— Ну, в той журнальной статье… Здесь можно курить?
— Конечно. — Моррис подвинул к Бекерману пепельницу.
Бекерман достал пачку «Кэмела», вытряс одну сигарету на стол и закурил.
— Итак, журнальная статья…
— Да, журнальная статья. Там говорилось, что вы вставляете провода в мозг. Это правда?
— Да, иногда мы делаем подобные операции.
Бекерман кивнул и затянулся сигаретой.
— А правда, что вы можете вставить провода в мозг и человек будет испытывать удовольствие? Неописуемое удовольствие?
— Да, — Моррис постарался произнести это слово как можно более равнодушно.
— Неужели это правда?
— Это чистая правда. — Моррис потряс ручкой, давая понять, что в ней кончились чернила. Он выдвинул ящик, чтобы достать другую ручку, и, сунув ладонь в ящик, незаметно нажал там одну из многочисленных кнопок. И тут же зазвонил телефон. Он снял трубку. — Доктор Моррис.
— Вы звонили? — спросила секретарша с другого конца провода.
— Да. Пожалуйста, все звонки, какие будут, переключайте в отделение «Развитие».
— Хорошо.
— Спасибо, — сказал Моррис и положил трубку. Он знал, что скоро в отгороженную часть кабинета тихо войдут сотрудники отделения «Развитие» и будут наблюдать за интервью через полупрозрачное стекло. — Так вы говорили…
— О проводах в мозгу.
— Да, мы делаем такие операции, мистер Бекерман, при исключительных обстоятельствах. Но пока что все они носят скорее экспериментальный характер.
— Ладно. — Бекерман затянулся сигаретой. — Мне это подходит.
— Если вас интересует информация на этот счет, мы можем подобрать для вас вырезки из журналов, сделать копии научных публикаций, где подробно описана наша деятельность.
Бекерман улыбнулся и покачал головой.
— Нет-нет, мне не нужна информация. Я хочу пойти на операцию. Я доброволец.
Моррис сделал вид, что удивился. Он помолчал и сказал:
— Понятно.
— Послушайте, в статье говорилось, что один электроразряд аналогичен двенадцати оргазмам. Это же потрясающе!
— И вы хотите, чтобы вам сделали такую операцию?
— Ну да! — энергично закивал головой Бекерман. — Хочу!
— Но зачем?
— Да вы шутите? Любой бы захотел. Получать такое удовольствие!
— Возможно. Но вы первый, кто обращается к нам с подобной просьбой.
— А что такое? Это очень дорогая операция или что?
— Нет, но мы не делаем операции просто так, по несерьезным причинам.
— Тьфу ты! Значит, вот оно что. Ну ладно. — Бекерман встал и, качая головой, вышел из кабинета. Все трое сотрудников «Развития» не могли скрыть своего изумления. Сидя в соседней комнате, они все видели через прозрачное с их стороны стекло.
— Поразительно! — воскликнул Моррис.
Сотрудники «Развития» ничего не сказали. Наконец один из них прокашлялся и добавил:
— Мягко говоря.
Моррис примерно представлял себе, о чем они сейчас думают. Долгие годы их учили проводить исследования, связанные с вероятностным коэффициентом заболеваемости, с прикладным потенциалом возможных результатов и промышленного применения экспериментов и тому подобное. Их приучили принимать в расчет будущее состояние науки — и вдруг они столкнулись с настоящим.
— Этот парень просто электроголик! — заметил один из них со вздохом.
Концепция электроголизма не так давно вызвала определенный интерес и стала предметом дискуссий в академических кругах. Понятие электроголика — человека, нуждающегося в электрошоке, как другие люди нуждаются в дозе наркотиков, — казалось просто-напросто плодом чистой фантазии. Но вот перед ними предстал человек, являвший собой типичный пример потенциального электроголика.
— Электричество — самый сильный кайф! — сказал другой и засмеялся. Но смех был нервный, почти натужный.
Моррис подумал, что сказал бы Макферсон. Возможно, что-нибудь философическое. Макферсон в последнее время интересуется философскими проблемами.
Идея электроголизма была связана с поразительным открытием, сделанным в 1950-е годы Джеймсом Олдсом. Олдс обнаружил, что в мозге существуют области, электрическая стимуляция которых продуцирует интенсивные ощущения наслаждения — эти участки мозгового вещества он назвал «реками воздаяния». Если крысе поместить в этот участок мозга электрод, она могла нажимать рычаг для стимуляции электрошока до пяти тысяч раз в час. В своем стремлении к удовольствию крыса была готова забыть о пище и воде. Она переставала нажимать на рычаг, только дойдя до последней степени истощения.
Этот поразительный эксперимент затем повторялся с золотыми рыбками, морскими свинками, дельфинами, кошками и козами. И наконец уже ни у кого не возникало сомнения, что «терминалы удовольствия» присутствуют в мозге всех живых существ. Они также имелись и в человеческом мозге.
Из этого заключения и возникло понятие «электроголик» — человек, нуждающийся в постоянном удовольствии от электрического шока. На первый взгляд, предположение, что человек может превратиться в электроголика, казалось невероятным и невозможным. Но в действительности ничего невозможного в этом не было.
Например, технологическое оборудование в настоящее время является довольно дорогостоящим, хотя это никому не выгодно. Но разве нельзя представить себе, что какая-нибудь оборотистая японская фирма начнет производить нейроэлектроды стоимостью в два-три доллара и экспортировать их по всему миру?
Идею нелегальной операции также нельзя считать чем-то из ряда вон выходящим. Было время, когда до миллиона американок в год делали себе подпольный аборт. Имплантация электродов в мозг немного более сложная процедура, но не настолько, чтобы быть абсолютно невозможной. А в будущем хирургические методики будут стандартизованы. Так что можно легко представить себе клиники, открывшиеся где-нибудь в Мексике или на Багамах.
Поиск хирургов для проведения подобных операций также не представляет собой неразрешимую проблему. Один квалифицированный нейрохирург может проводить до пятнадцати операций в день. Он, конечно, будет брать за каждую операцию по тысяче долларов, — а нещепетильных хирургов с такими запросами найти, конечно же, нетрудно. Сотня тысяч долларов наличными в неделю — это слишком сильное искушение нарушить закон. Если, строго говоря, такой закон вообще существует.
Похоже, что нет. Год назад клиника организовала совместный семинар с юристами на тему «Биомедицинские технологии и право». Среди обсуждаемых тем был и электроголизм. Но юристы не поддержали дискуссию. Концепция электроголиков не вписывалась в существующую систему законодательства, регулирующего борьбу с наркоманией. Все ныне действующие законы признавали, что человек может пристраститься к наркотикам по неведению или под давлением извне, а это нечто совсем отличное от человека, который сознательно ищет возможности перенести операцию, в результате чего он пристрастится к электрошоку. Большинство юристов сочли, что население не станет испытывать нужду в подобных операциях, так что и проблем с законодательством возникнуть не может вследствие того, что