Или, возможно, эта раздражительность была результатом многолетней работы в хирургии. Моррис и сам толком не мог понять: он уже давно не держал в руках скальпель. Он выглянул в окно на залитую солнцем автостоянку. Начались часы вечерних посещений: родственники больных въезжали на территорию клиники, вылезали из автомобилей и озирались вокруг, бросая взгляды на высоченные корпуса больничного комплекса. В их глазах ясно прочитывался страх: больница — место, к которому всегда относятся с опаской.
Моррис заметил, что многие из посетителей хорошо загорели. В Лос-Анджелесе стояло теплое солнечное лето, а он был бледный — под стать своей больничной униформе, которую он не снимал целыми днями. Надо бы почаще бывать на воздухе, подумал он. Надо обедать на террасе. Он, разумеется, играл в теннис, но это случалось, как правило, вечерами…
Вернулся Эллис.
— Представляешь, Этель сорвала швы!
— Как же это могло случиться?
Этель была молодой резус-макакой, которой вчера сделали операцию на мозге. Операция прошла идеально. И Этель сегодня была необычно подавлена, как оно и бывает обычно с прооперированными резус-макаками.
— Сам не знаю, — сказал Эллис. — Скорее всего высвободила руку из повязки… В общем, сейчас она орет как резаная — с одной стороны кость вышла наружу.
— Она порвала провода?
— Не знаю. Но мне надо спуститься вниз и снова наложить швы. Ты справишься один?
— Надо думать.
— С полицейскими умеешь ладить? — спросил Эллис. — Скорее всего, с ними проблем не будет.
— Наверное, нет.
— Отправь Бенсона на седьмой этаж как можно скорее. Потом вызови Росс. Я вернусь, когда закончу, — он взглянул на часы. — На то, чтобы зашить Этель, уйдет минут сорок — если, конечно, она не будет буянить.
— Удачи тебе и ей! — сказал Моррис, улыбаясь.
Эллис скривил недовольную мину и ушел.
К Моррису подошла медсестра «Скорой помощи».
— Что с ним такое сегодня?
— Да ничего — просто нервничает.
— Это уж точно, — сказала сестра. Она замолчала и посмотрела в окно, явно не собираясь уходить.
Моррис с любопытством наблюдал за ней. Он проработал в больнице достаточно долго, чтобы безошибочно распознавать неуловимые признаки служебного положения всех сотрудников. Большинство сестер разбирались в лекарствах куда лучше его, и если они уставали, то не старались это скрыть. («По-моему, на этом сегодня можно закончить, доктор».) Проработав здесь несколько лет, он получил должность врача в отделении хирургии, и сестры стали с ним держаться скованнее. Став же старшим врачом, он окончательно обрел уверенность в себе — по той причине, что некоторые сестры теперь называли его просто по имени. Но когда он перешел в Центр нейропсихиатрических исследований на должность младшего научного сотрудника, в его отношениях с сестрами вновь появилась формальная строгость, что было признаком его нового статуса.
Но тут что-то совсем другое: сестра околачивается вокруг да около — видно, хочет просто постоять рядом с ним, потому что он излучает некую ауру солидности. Потому что все в больнице знают, что должно произойти.
Глядя в окно, сестра сказала:
— Ну вот и он.
Моррис вскочил и посмотрел в окно. К зданию подкатил синий полицейский фургон, развернулся и встал на стоянке для санитарных машин.
— Ну и отлично, — сказал он. — Сообщите на седьмой этаж и скажите, что мы скоро будем.
— Хорошо, доктор.
Медсестра ушла. Двое санитаров открыли настежь служебную дверь.
Они ничего не знали о Бенсоне. Один из них обратился к Моррису:
— Вы его ждете?
— Да.
— На обследование?
— Нет, прямо в приемный покой.
Санитары кивнули и стали смотреть, как водитель фургона — офицер полиции — подошел к задним дверцам и распахнул их. Из фургона показались два полицейских. На ярком солнечном свете они сощурились. Потом показался Бенсон.
Как всегда, Морриса поразила его внешность. Бенсон был плотным мужчиной тридцати четырех лет, вечно с каким-то изумленно-виноватым видом. Он стоял у фургона, держа перед собой закованные в наручники ладони, и озирался по сторонам. Увидев Морриса, он сказал: «Привет!» — и стал смущенно глядеть в другую сторону.
— Вы здесь начальник? — спросил один из полицейских.
— Да. Я доктор Моррис.
Полицейский махнул рукой на двери больничного корпуса.
— Покажите куда идти, доктор.
— Будьте любезны, снимите с него наручники, — попросил Моррис.
Бенсон метнул взгляд на Морриса и снова отвернулся.
— У нас на этот счет нет никаких инструкций, — полицейские переглянулись. — Ну, наверное, можно.
Пока они снимали наручники, водитель принес Моррису заполненный протокол в папке. Протокол назывался: «Перевод подозреваемого под надзор (медицинский)». Моррис поставил свою подпись.
— И здесь, — сказал водитель.
Моррис еще раз расписался и посмотрел на Бенсона. Бенсон стоял спокойно, почесывая запястья и глядя прямо перед собой. Будничность совершенного ритуала, все эти бланки и подписи вызвали у Морриса ощущение, что ему доставили посылку экспресс-почтой. Он даже подумал, не кажется ли Бенсон самому себе этой посылкой.
— Вот и ладно, — сказал водитель. — Спасибо, док.
Моррис повел обоих полицейских и Бенсона в больницу. Санитары закрыли за ними двери. Медсестра подкатила кресло на колесиках, и Бенсон уселся в него. Полицейские явно сконфузились.
— Таков порядок, — пояснил Моррис.
Все двинулись к лифту.
Лифт остановился на втором этаже — в вестибюле. Человек шесть-семь посетителей дожидались лифта, чтобы подняться на верхние этажи, но несколько растерялись, увидев в кабине Морриса, Бенсона в кресле-каталке и двух полицейских.
— Пожалуйста, поезжайте на другом лифте, — попросил Моррис вежливо.
Двери лифта закрылись. Кабина поползла вверх.
— А где доктор Эллис? — заинтересовался Бенсон. — Я-то думал, он тоже будет меня встречать.
— Он в операционной. Скоро освободится.
— А доктор Росс?
— Вы увидите ее на презентации.
— Ах да! — улыбнулся Бенсон. — Презентация! Полицейские обменялись подозрительными взглядами, но промолчали. Лифт добрался до седьмого этажа, и все вышли.
На седьмом этаже располагалось специальное хирургическое отделение, где лежали особо тяжелые больные. В основном здесь проводились обследования наиболее сложных случаев. Здесь наблюдались пациенты с болезнями сердца, почек и системы обмена веществ.
Они отправились в помещение для дежурных медсестер — отгороженное от коридора стеклом пространство в центре "+"-образного этажа.
Дежурная сестра оторвала взгляд от книги. Она была немало удивлена при виде полицейских, но ничего не сказала.
— Это мистер Бенсон, — обратился к ней Моррис. — Палата семьсот десять уже подготовлена?
— Да, все готово, — ответила сестра и приветливо улыбнулась Бенсону.
Бенсон в ответ выдавил слабую улыбку и скользнул взглядом по пульту компьютера, стоящего в углу.
— У вас тут пункт разделения компьютерного времени?
— Да, — сказал Моррис.
— А где главный компьютер?
— В подвале.
— Этого здания?
— Да. Он забирает массу энергии, а линии электропередачи подходят к нашему корпусу.
Бенсон закивал. Морриса его вопросы не удивили. Бенсон просто старался отвлечься от мыслей о предстоящей операции — к тому же он был как-никак специалистом по компьютерам.
Медсестра передала Моррису историю болезни Бенсона — стандартную голубую пластиковую папку с гербом Университетской больницы. Но на