Низкий поклон.
– Благодарю, мадам. Я почти уверен, что казус разрешится сам собою.
– Сир, я полностью виновна в сем злосчастии. Взаимная корреспонденция случилась, когда… Я была обуяна столь многими проблемами… Мне сдается…
Лорд Монфалькон был тверд.
– Королеве объясняться не следует.
– Его считают почти за клоуна, как я нахожу, сего Полонийца, – Лисуарте Ингльборо просвещал окружающих. – По меньшей мере эксцентриком. Странно, что он не прислал эмиссаров. Сделай он сие, мы бы не удивлялись.
– Лорд Ингльборо, как я вижу, говорит чистую правду. – Пальцы Тома Ффинна перебрали плюмаж на шляпе. – Граф Корнёвский – если я верно запомнил его чужестранное имя – выражал примерно то же самое, но не столь прямо. Его господин слаб в государствоуправлении, в основном же им владеет страсть к музыке и прочему подобному. Выражаясь платонически, тамошний народ упадочничает вовсю. В Полонии имеется парламент, представляющий интересы как общин, так и дворян, он и готовит для короля все королевские решения, Ваше Величество, или так говорят. – Маленький адмирал дал себе волю и пронзительно хихикнул. – Странная страна, имеющая короля, но не использующая его, да?
Королева Глориана расплылась в улыбке медлительно, почти завистливо.
– Что ж, мы благодарим вас за сию услугу, Том Ффинн. Располагаете ли вы иными вестями? Касательно ваших приключенствий в Западных Индиях?
– Золотой балласт не покинул нас в штормах, Ваше Величество, и по-прежнему на борту, в Черинг-Кроссе, ожидает вашего соизволения, в трюмах «Тристрама и Исольды».
– Есть у вас опись, сир Томашин? – Обращение сира Орландо Хоза с моряком было весьма теплым.
– Вестимо, сир. – Том Ффинн захромал, извлекая из-за пояса бумажный свиток, и, склонившись торжественнее некуда, вручил его Королеве Глориане. Та развернула документ, но почти всем глядевшим на нее стало ясно, что она смотрит, не читая.
– Достаточно, чтобы построить и оснастить целую эскадру кораблей! – Глориана свернула бумагу и вручила ее лорду Монфалькону, а тот передал документ сиру Орландо. – Не разделите ли вы десятую долю между собой и командой, сир Том?
– Вы великодушны, мадам.
– Десятую – от сего! – Лорд Верховный Казначей раздувал ноздри на манер испуганного жеребца. – Слишком много! Двенадцатую, Ваше Величество…
– За риск столькими жизнями?
Сир Орландо фыркнул:
– Прекрасно, мадам.
Королева Глориана окинула взглядом всю длину стола.
– Мастер Галлимари. Подготовлены ли увеселения для всех сегодняшних торжеств?
– Конечно, Ваше Величество. За обедом ваш слух усладит музыка мастера Павеалли…
– Превосходно. Я уверена, что и все прочее уместно. И платье на сегодняшний вечер уже ожидает нас, а, мастер Орм?
– Каждой пуговицей, мадам.
– А вы, мастер Уоллис, подготовили ли речь на вторую половину дня?
– Две, Ваше Величество, – одну для иноземных посланников, одну для мэра Лондона.
– И мне не нужно ничего решать касательно обеда и ужина, я полагаю. И, сир Вивиан, я сожалею о том, что мы не сможем отправиться на охоту до следующей недели, но молю вас поохотиться без нас.
Тем самым Королева разрядила атмосферу в палате Совета, рассмешив всех, ибо над страстью сира Вивиана подшучивали здесь и там.
Неспешно Глориана поднялась из кресла, даря ответной улыбкой внезапно развеселившихся советников. Они встали, дабы формально выразить уважение.
– Более срочных дел нет? Се была единственная неотложная проблема, лорд Монфалькон?
– Ровно так, мадам. – Старый Канцлер поклонился и передал ей свиток. – Здесь – предлагаемое мною решение для Катая и Бенгалия.
Она приняла свиток.
– Я прощаюсь с каждым из вас, джентльмены.
Согнулись тринадцать ног. Глориана оставила сие поклонявшееся сборище и вмиг оказалась окружена, второй раз за день, пажами и фрейлинами, что препроводили Королеву до собственного ее обиталища, где она смогла провести, к вящей радости, половину часа, наслаждаясь изучением полонийского вопроса в компании своей созаговорщицы по невинности, графини Скайской.
Перион Монфалькон, хмурясь, дал сигнал сначала Лисуарте Ингльборо, а потом сиру Тому; закадычная дружба связывала сию троицу, пережившую тиранию, возврата коей они поклялись избежать. Второпях попрощавшись с товарищами по совету, Монфалькон увлек сих двоих за маленькую дверцу и далее через пространство меж палатами в собственное ведомство. То были огромные залы. Их заполняли книги о Законе и Истории. Иные тома размерами не уступали самому Монфалькону. Залы освещались высокими окнами, задуманными таким образом, чтобы подглядеть занятия здешних работников было невозможно. Рассеянный свет, вливаясь, словно бы застаивался у потолков и почти не достигал пола, на коем трое мужчин стояли теперь близ содержавшегося в образцовом порядке письменного стола лорда Монфалькона.
Лорд-Канцлер вздохнул и, качая головой, почесал мощный нос.
– Она впервые ведет себя столь прихотливо. Оттого ли, что я, занедужив, не вставал с кровати и она ощущала себя покинутой? Поступок глуповатого ребенка. Она не была такой с рождения.
Лорд-Адмирал опер свои косточки о столешницу.
– Возможно, она желает отвести душу?
Том Ффинн отверг сию гипотезу.
– Она слишком хорошо сознает свои обязанности. Возможно, она была не в себе.
– Сие вероятнее. – Монфалькон потер ни с того ни с сего занывшую, словно он побывал в бою, руку. – Но при всем том… вы заметили боль? Не исключено, что в минуты, когда она писала и отсылала письма, она надеялась стать свободной.
– Ни в какое иное время не выказывала она такого помрачения. – Охнув, лорд Ингльборо охватил рукой левое бедро. Его собственная агония грозила вывернуть тело наизнанку.
Лорд Монфалькон сказал:
– Мы обязаны гарантировать, что подобное не повторится. И избавить ее от муки, если сие возможно.
– Ты становишься сентиментален, Перион. – Том Ффинн спокойно произвел смешок, леденивший кровь тысяч людей. – Но как нам решить сию дилемму?
– Она должна отпасть сама собой, – сказал Ингльборо. – Верно?
Монфалькон потряс решительной головой.
– Есть иной способ. Более одного, но для начала я испробую менее драматический. Я привык к подобным манипуляциям. Если б только Королева знала, на что я иду, дабы укрепить Веру в ней и в ее подданных! В данном случае искусство в том, чтобы провести и отсрочить всех ухажеров, сохранить в них надежду, не давать никому настоящих заверений, никого не оскорбить, истощить настойчивых и приободрить удрученных. Так я разыгрываю флирт для Королевы. – И он изобразил короткий, нетипичный для него танец, полагаемый, как видно, исполненным флирта, после чего уселся. – Упаднический Полониец движется оттуда, воинственный Арабиец отсюда. Секрет в том, как позволить им прибыть почти одновременно в надежде, что они столкнутся – взглянут, так сказать, в зерцало и отшатнутся от увиденного, – и удалятся, обиженные.
– Но Полониец явится слишком скоро! – настаивал Том Ффинн.
– Значит, я его остановлю.
– Как?
– Саботажем. Его корабль можно ненадолго задержать в Гавре.
– Он отыщет другой.
– Верно. Тогда ближе к дому… – Стук в дверь, и насупившийся лорд Монфалькон: – Войдите.
Явился юный паж. В вытянутой правой руке он держал запечатанный конверт. Паж поклонился компании.
– Милорд, послание от сира Кристофера,