Какие странные реки протекают по этим местам! Иные из них катят свои воды по широкому мелководному руслу с блестящим песчаным дном; но, спускаясь по течению этих величавых рек, из которых некоторые имеют в ширину до ста восьмидесяти метров, мы замечаем, что вместо того, чтобы расширяться, приближаясь к устью, как во всех известных нам странах, они суживаются, понемногу теряются в песках и наконец превращаются в пересохшее русло, по которому можно идти десятки дней. Дальше вода появляется в них снова, они набухают, становятся судоходными на протяжении сотен километров, и большие корабли пускаются по ним к морю. Таковы русла Арканзаса и Ла-Платы7.
Какие странные реки протекают по этим местам!
Другие реки с отвесными берегами катят свои ледяные воды среди суровых скалистых круч, поднимающихся на тысячи футов и образующих узкие щелевидные пропасти, на дне которых ревет поток, как затравленный зверь. Иногда эти каменистые берега тянутся на сотни миль и до такой степени круты, что невозможно спуститься к самой воде. Многие путешественники погибли от жажды в то время, как неделями слышали шум бегущей внизу воды. Таковы Колорадо и Снейк8.
Другие реки, наконец, орошают обширные равнины, размывая в половодье глинистые берега и меняя из года в год свое течение, так что нередко старое русло отстоит от нового километров на шестьдесят. Иногда они свободно журчат по земле на протяжении нескольких миль, иногда воды их исчезают под густым сплавом деревьев, вырванных и увлеченных потоком9; они растекаются сотнями излучин, похожие на громадных, медленно ползущих змей, и мутная красноватая вода носит зловеще кровавый оттенок. Таковы Бразос10 и Красная река.
Вот какие странные реки размывают почву и, свергаясь с гор, орошают долины и плоскогорья Великой Северо-Американской пустыни.
Озера здесь не менее своеобразны. Иные из них прячутся в глубоких складках камня; берега их до такой степени крутые, что на них невозможно взобраться; окружающие скалы так холодны и пустынны, что воды этих молчаливых озер никогда не оживляются залетной птицей.
Окружающие скалы так холодны и пустынны
Попадаются озера также в бесплодных пустынях; но проходит несколько лет – и путешественник уже не находит их на месте: они высохли и исчезли. В одних – вода свежая и кристально-прозрачная, в других – солоноватая и мутная, в некоторых – солоней и тяжелей, чем в океане11.
Пустыня изобилует источниками: углекислыми, щелочными и сернистыми, иногда настолько горячими, что вода в них непрерывно клокочет и испаряется: в них нельзя опустить палец, не обжегшись.
Время от времени попадаются глубокие трещины в горной породе и зияющие провалы, издали заметные с равнины. Иные из них так глубоки, что гора, в которой они образовались, кажется расколотой надвое до самого основания. Мексиканцы зовут их барранкос12. Иногда сама равнина бывает расколота трещинами в несколько тысяч футов глубины. В горах мы наблюдаем громадные трещины, промытые реками, словно вода пробуравила в горном массиве туннель, который потом обвалился. Эти коридоры называются каньонами13. Все эти диковинные образования крайне характерны для Великой Северо-Американской пустыни.
Область частично населена. Люди попадаются в оазисах, из которых некоторые довольно обширны и недурно обработаны. Здесь можно отметить так называемую Новую Мексику14 с городскими поселениями и почти сотнями тысяч жителей, в чьих жилах течет испанская кровь, смешанная с индейской. Другой оазис тянется по берегам Большого Соленого озера и озера Утахи; эта область в 1846 году получила административное устройство, а в настоящее время является одним из североамериканских штатов.
Кроме этих двух крупных оазисов существуют тысячи других различной величины, начиная от пятидесяти миль в ширину, кончая маленькими клочками земли, орошаемой каким-нибудь благодетельным ключом. Большинство из них необитаемы, но некоторые населены индейскими племенами, владеющими лошадьми и скотом и по большей части разбитыми на группы из трех-четырех семейств. Индейцы живут скудно, питаются корнями, зернами, травами, пресмыкающимися и насекомыми. В двух больших упомянутых нами провинциях к индейскому населению примешиваются там и сям рассеянные белые: это охотники за пушниной – так называемые трапперы.
Они ставят капканы бобрам, охотятся на бизонов и других животных. Образ жизни их представляет собой непрерывную цепь опасностей; они вынуждены отбиваться от диких зверей и от враждебно настроенных индейцев, с которыми находятся в непрерывном соприкосновении. Этих звероловов привлекают меха бобра, американской норки, мускусной крысы, куницы, рыси и лисицы. Это их единственный промысел – источник существования. Так называемые «форты», или склады товаров, устроены предприимчивыми коммерсантами на большом расстоянии друг от друга. Здесь трапперы обменивают меха на съестные припасы, одежду и все необходимое для их опасного промысла.
Но пустыню пересекают также путешественники другого рода. Уже несколько лет, как завязалась оживленная торговля между оазисами Новой Мексики и Соединенными Штатами. В эту торговлю втянуты значительный капитал и много предпринимателей, в большинстве американцы. Товары перевозятся в больших фургонах, запряженных мулами или быками. Несколько таких фургонов образуют караван. Как видите, Великая Северо-Американская пустыня, подобно Сахаре, имеет свои караваны.
Караваны эти покрывают сотни миль по диким пространствам, населенным кочующими индейскими племенами; эти земли по большей части настолько бесплодны, что на них не живут даже индейцы.
Однако караваны следуют обычно по определенному маршруту, там, где растут травы и просачивается вода в известные времена года. Насчитывается несколько таких дорог, или «троп», от границы Соединенных Штагов к Новой Мексике. Но в промежутках между этими тропами подчас простираются обширные неисследованные области, иногда даже плодородные участки, куда еще не ступала нога человеческая.
Глава II. Снеговая вершина
Несколько лет назад я примкнул к группе степных коммерсантов, которая отправлялась с караваном из Сент-Луис на Миссисипи в Санта-Фе, в Новой Мексике. Мы шли обычной тропой в Санта-Фе. Так как нам не удалось сбыть все товары в Новой Мексике, мы зашли в город Чигуагуа, лежащий несколько южнее. Закончив дела, мы приготовились вернуться той же дорогой в Соединенные Штаты, однако нам предложили воспользоваться тем, что мы идем налегке, обремененные только деньгами, и испробовать новую тропу в прериях. Всем нам улыбалась другая дорога после скудной тропы на Санта-Фе.
Но прибытии в Эль-Пасо15 мы продали наши фургоны, купили мексиканских мулов и наняли к ним проводников, так называемых арьеррос.
Мы приобрели также несколько верховых лошадей, выбрав