Но и в третью ночь лодка не пришла, и в четвертую…
Сергей слабел с каждым днем, дышал тяжело, прерывисто/временами покрывался холодным потом. Помочь ему было нечем.
Продукты тоже подходили к концу.
Кроме соленой трески, что нашли в сарае, никакой пищи не осталось.
Подводники теперь чаще дежурили у моря вдвоем и днем ходили вместе. Арне старался больше быть с Сергеем, как-то поддерживать его. Они говорили между собой негромко, полушепотом. Иногда изъяснялись на норвежском. Сергей за полгода неплохо овладел разговорным языком.
Ему становилось все хуже и хуже, временами он впадал в беспамятство. На десятые сутки он умер.
Сергея положили под снег и камни чуть поодаль от Карилы, зная наверняка, что переправить их на базу и похоронить там не удастся.
Из троих разведчиков в живых остался только Эриксен. Ему не с кем было посоветоваться. Два случайно оказавшихся с ним краснофлотца абсолютно ничем не могли ему помочь: разведка была для них за семью печатями, норвежского или немецкого языков они не знали, посылать их куда-либо было бессмысленно.
Несколько дней Арне ходил один вдоль берега моря, размышлял, искал ответа на вопрос: что делать?
Наконец, он пошел пешком без лыж в горы в поисках пути к спасению. У него не было ни карты, ни компаса. Только прежний навык да знание своих гор. Выбился из сил, оголодал. И повернул обратно, чтобы отдохнуть в домике, в тепле, напиться горячего. А потом идти снова по уже протоптанной тропе.
Вернулся он на следующий день, сказал, что едва одолел километра три, шел целиной, нигде ни дорог, ни тропинок.
Отлежавшись, Арне отправился в путь снова. И опять возвратился через сутки. Сказал, что протоптал дорогу еще километра на два. Кругом такое же снежное безмолвие, ни следочка, ни дымочка, ни живого существа. Спросил своих товарищей по несчастью: не было ли без него новостей? Но море и берег по-прежнему были пустынны. С каждым днем надежды на спасение иссякали, голод давал о себе знать.
Эриксен опять ушел в поиск. Моряки ждали его день, второй, третий… Из этого похода разведчик не вернулся.
Начался март. Треска в бочке подошла к концу.
Однажды они заметили рыбацкий бот. Сначала махали ему с тропки от дома, потом спустились к причалу. Они объяснили норвежским рыбакам, что спаслись на этом берегу после того, как их судно потопила подводная лодка. Остались ждать свою судьбу у моря.
Арне все же выбрался на проезжую дорогу. Выходить на нее не стал, сел в стороне за валунами в кустах и долго размышлял. Он решил не возвращаться в Опнан, надежд, что им троим будут помогать, было мало. Ведь они находятся далеко от фронта. Одному ему, знающему страну, при деньгах, возможно, и удастся выбраться. И Арне пошел по дороге к Камё-фьорду. За деньги незнакомый рыбак перевез его через пролив, продал рюкзак продуктов.
Оказавшись на материке, Арне избрал себе маршрут строго на юг.
Глава седьмая
Самой трагичной в проводке конвоев в советские северные порты и обратно стала история семнадцатого конвоя.
Множество исследователей посвятили этой теме свои работы, написали немало книг. Но один вопрос так и остался открытым: кто и зачем принял решение пожертвовать судами, отправить на океанское дно огромное количество драгоценных военных грузов, утопить множество людей?
Попытаюсь изложить события кратко, не вдаваясь в комментарии и оценки.
Во второй половине дня 27 июня 1942 года караван торговых судов вышел из Хваль-фьорда в Исландии. Тридцать пять пароходов с полной загрузкой всех трюмов и палуб, без малого триста самолетов, около пятисот танков, свыше четырех тысяч двухсот автомобилей и орудийных тягачей, более 156 тысяч тонн других военных грузов пошли к советским берегам, где уже разгоралось тяжелейшее летнее сражение. В караване отправлялись в море три спасательных судна и два танкера с залитым до самых пробок горючим. Груз оценивался в 700 миллионов долларов. Этого оружия и имущества могло хватить для снаряжения армии в 50 тысяч человек.
Две кильватерные колонны — одно судно за другим — поплыли в Датский пролив, справа виднелись исландские берега, слева далеко за горизонтом даже не угадывалась заснеженная Гренландия.
Не успели еще исчезнуть из видимости белеющие от снега исландские нагорья, как одно судно наскочило на подводную скалу. В днище образовалась огромная пробоина. На этом его плавание закончилось, неудачника пришлось отбуксировать обратно в порт. Но радист его, не разобравшись, в чем дело, без команды капитана поспешил отстучать в эфир сигнал бедствия. А эфир старательно прослушивали и свои, и чужие радиостанции.
На безбрежном просторе моря суда перестроились в девять широких колонн, по четыре судна в каждой. Строй теперь вытянулся поперек хода каравана. Курс — к острову Ян-Майен, на северо-восток, к океанским арктическим ледяным полям.
Через полтора дня в густом тумане караван подошел к тяжелым плавающим льдам. Одно судно так повредило льдинами, что ему разрешили вернуться назад. Получив большую пробоину в носовой части, танкер тоже не мог идти дальше, его оставили ожидать возвращающийся из советских портов встречный караван, чтобы подпитать горючим.
30 июня в начале четвертого часа дня к каравану подошли эскортные корабли прикрытия. Командовал ими капитан 3-го ранга Брум.
Плывший как городок в океане караван из 37 судов, окутанный темным дымом, с разных сторон охватили шесть эскадренных миноносцев, четыре сторожевых корабля, три тральщика, два противовоздушных корабля и четыре противолодочных траулера. Невдалеке держались в надводном положении две английские подводные лодки. Пятьдесят восемь вымпелов, разноцветные флаги: английские, американские, советские, датские, польские, норвежские, французские… Притянутые до предела к верхним палубам, покачивались на тросах огромные гондолы аэростатов заграждения. Конвой выглядел внушительно.
1 июля в 2 часа ночи крейсерская эскадра контр-адмирала Гамильтона — он держал свой флаг на крейсере «Лондон» — вышла из Сайдис-фьорда в Исландии и курсом на северо-восток пошла догонять семнадцатый караван. В составе крейсерных сил ближнего прикрытия шли два английских и два американских крейсера, три эсминца.
На следующий день они сблизились с конвоем. Крейсера держались севернее конвоя, ближе к кромке льдов.
29 июня в 15 часов из Скапа-Флоу в Северное море вышла линейная эскадра: линкоры «Дьюк оф Йорк», «Вашингтон», авианосец «Викториес», три крейсера, 14 эскадренных миноносцев. Флаг командующего эскадрой адмирала Тови развевался на линкоре «Дьюк оф Йорк». В те же часы из Скапа-Флоу к южному побережью Норвегии вышла армада судов и боевых кораблей, изображающих десант, который якобы намеревался высадиться в Норвегии. Однако немецкие разведывательные самолеты на пути мнимых сил вторжения не появлялись. Десант пробирался к норвежскому берегу в тумане.
Из перехваченных радиограмм союзники узнали, что немцы обнаружили вышедший