В последнее время его часто обзывали обидными прозвищами за его занятие. Но это, без сомнения, было самым милым.
— Несколько лет назад одна женщина… которая обо мне заботилась… — Полу не хотелось вдаваться в подробности, — …серьезно заболела и попала в больницу Святой Екатерины. Она оказалась в одной из тех палат, ну… из которых есть лишь один выход.
Бриджит кивнула.
— Я довольно часто навещал ее, и однажды одна из соседок по палате — женщина в поздней стадии Альцгеймера — приняла меня за своего брата, уехавшего в Америку. Было понятно, что он уже никогда не вернется, но она хотела ему что-то рассказать. И тогда я…
— Проделал свой трюк, — перебила Бриджит.
— Это не трюк!
Вздрогнув от внезапного гнева Пола, Бриджит умиротворяюще подняла руки.
— Извини.
— Меня попросили помочь, и я помог.
— А потом твоя слава распространилась по всей стране и…
— Типа того.
На самом деле ничего подобного, но ему не хотелось сейчас об этом говорить. На нем лежало обязательство шесть часов в неделю заниматься благотворительностью, поэтому дежурная медсестра по его просьбе сделала несколько нужных звонков. В конце концов, посещение пациентов — это работа в помещении и без подъема тяжестей.
Пол взглянул на Бриджит. Ее глаза, обращенные к затянутому тучами небу, явно перебирали целый список пунктов. Сестра была из тех, кто любит задавать дополнительные вопросы.
— А зачем ты отмечаешься в регистрационных листах? — спросила Бриджит. — Ты на условно-досрочном или приговорен к общественным работам? Что-то в этом роде?
— Нет, — ответил он, слегка поежившись от собственного голоса, в котором прорезались оборонительные нотки. — Меня даже ни разу не арестовывали, — солгал он. — Я просто люблю заниматься благотворительностью.
— И с каких это пор благотворители требуют расписываться в листах, подтверждающих, что они посещают больницу шесть часов в неделю?
Вместо ответа Пол бросил окурок в решетку водостока и вытащил из заднего кармана телефон.
— Нам лучше поторопиться, если ты хочешь, чтобы я навестил того старика.
— Да, конечно, — ответила Бриджит, слегка смущенная тем, что переступила черту.
Бросив сигарету, она затушила ее ногой, одновременно убрав волосы за ухо.
Пол посмотрел через дорогу. Лиса внимательно обнюхала добытый ею сэндвич, но вместо того чтобы съесть, подняла лапу и обдала его мочой. Животная экспертиза показала, что питаться этим нельзя.
Глава вторая
— Ты вообще меня слушаешь?
— Конечно.
Честно говоря, Пол не слушал.
Поначалу он пытался вникнуть в суть просьбы, но потом начал размышлять о дезинфекции. Почему в больницах так сильно воняет? Даже от медперсонала разит этой дрянью. По заплаканным людям в коридоре невозможно понять — то ли их дедушка отбросил коньки, то ли от мерзких паров у них просто слезятся глаза.
Бриджит остановилась перед одной из отдельных палат так резко, что пластиковые подошвы скрипнули по кафельному полу.
— Значит… — Пол небрежно указал на дверь. — Она здесь?
— Он! — ответила Бриджит. — Здесь он.
— Я знаю. Я имел в виду палату. Палаты женского рода, как всем известно.
— Вот жопа.
— Тоже женского. А твоя, должен заметить…
— Заткнись, — перебила она. — Итак, повторяю для тех, кто не слушал: этот джентльмен поступил к нам три недели назад, и с тех пор никто его ни разу не посетил.
— А он кого-то ждет? Родственников? Друзей?
— Без понятия, но он три-четыре раза в день спрашивает, не приходил ли кто к нему.
— Понятно, — ответил Пол. — Напомни, как его зовут?
Бриджит закатила глаза.
— Мартин Браун. Большую часть времени проводит под кайфом, но иногда очухивается. Характер у него далеко не мармелад. Вчера довел до истерики одну из наших практиканток.
— Здорово! — ответил Пол. — Звучит потрясающе.
Бриджит положила руку ему на плечо и понизила голос:
— Слушай, он, конечно, невыносим как заноза в заднице, но это ненадолго. Он насквозь изъеден раком. Насколько мне известно, он три года игнорировал все рекомендации и схемы лечения и теперь вернулся из Америки, чтобы умереть. Он совсем один — пытается примириться с неизбежным. Так что… ну, ты понимаешь…
Пол глубоко вдохнул, ощутив во рту привкус антисептика, и выдохнул.
— Ладно. Давай уже начинать…
Бриджит постучала в дверь и тут же ее открыла. Войдя внутрь, Пол услышал судорожный вдох из кислородной маски, после чего раздался низкий скрипучий голос:
— Ёб твою мать, это называется… — вдох. — …стучаться? А если бы я дро…
— Я бы успокоила его ложкой. Нас учили этому на курсах медсестер.
— Ебучая п…
Пол расслышал еще несколько возмущенных вдохов.
— Ну-ну, мистер Браун, — сказала Бриджит, — давайте не будем тратить кислород, доказывая, что рыцарей больше не существует. К вам посетитель.
Пол медленно вошел в палату. Здесь было все, чему полагалось быть в современной больничной палате — чистой, аккуратной и бездушной. В дальнем углу напротив кровати стоял телевизор, беззвучно демонстрировавший повтор ситкома, который никого не заинтересовал даже при первом показе. Единственным подобием украшения в палате являлась картина с изображением Девы Марии, висевшая на противоположной от двери стене. Ее губы были поджаты, а голова наклонена, словно она испытывала искреннее беспокойство. Иисус, возможно, и умер за наши грехи, но только его мать готова выслушивать все наши оправдания.
Несмотря на тусклое освещение, Пол сразу понял, что болезненная фигура, полулежавшая на кровати, недолго протянет в этом мире. Для этого даже не требовалось быть доктором. Старик выглядел как бывший здоровяк, из которого выпустили весь воздух. Бледная рыхлая плоть обвисла так, словно на скелет надели костюм из кожи на несколько размеров больше. Куча проводов и трубок соединяла старика со множеством аппаратов вокруг кровати, созданных облегчать боль и продлевать страдания. Сколько ему лет, понять было сложно. Он достиг того этапа, когда время измеряется не числом отмеченных дней рождения, а днями или даже часами, оставшимися до конца. Худая рука старика поднесла к лицу кислородную маску. Он впился взглядом в Пола и сделал неглубокий вдох. Во всем мире не нашлось бы достаточно антисептика, чтобы изгнать из этой палаты запах близкой смерти.
Бриджит взяла поднос с нетронутой едой, стоявший на столике возле кровати.
— Проваливай, — сипло прошептал Браун.
Пол уже готов был развернуться на каблуках, когда вдруг понял, что последнее замечание адресовалось не ему.
Бриджит перевела взгляд с одного лица на другое.
— Ладно, мальчики, оставлю вас наедине. Уверена, вам есть о чем поболтать.
Она сложила столик и аккуратно поставила его возле кровати, прежде чем направиться с подносом к двери. Выходя из палаты, Бриджит стрельнула в Пола взглядом: «Развлекайся».
Пол подождал, пока закроется дверь. Залитая дождем автобусная остановка вдруг показалась ему не таким уж плохим местом для вечернего времяпрепровождения. От вида этого человека возникал нестерпимый зуд под кожей. Он повидал немало людей, близких к смерти, но этот случай не походил ни на один из прочих. Сейчас все было по-другому. Он не понимал, в чем дело, — просто чувствовал, что здесь что-то не так.
Довольно долго они смотрели друг на друга. Пол хотел дать Брауну время решить… решить за них обоих, кем является