— Эбнер! Эбнер! — вопила старуха.
Вудворд нанес ответный удар, но трактирщик вовремя это заметил и успел отклониться, так что кулак лишь скользнул по скуле. Затем Шоукомб свободной рукой схватил судью за горло, и оба продолжили борьбу в тесной комнате — один пытался пустить в ход свой молот, а другой пытался ему помешать.
Постепенно они смещались в сторону кровати. Шоукомб краем глаза уловил какое-то движение и повернул в ту сторону голову за мгновение до того, как Мэтью нанес по этой голове удар подобранным с пола сапогом судьи. Второй удар пришелся по плечу трактирщика, и теперь Мэтью увидел в его глазах проблеск неуверенности. Судья оказался более грозным противником, чем ожидал Шоукомб, и тогда он с рычанием разъяренного зверя саданул коленом в пах Вудворда, который вскрикнул и сложился пополам, ухватившись обеими руками за больное место. Молот высвободился, и Шоукомб тут же занес его для сокрушительного удара по черепу судьи.
— Нет! — крикнул Мэтью. Сапог уже описывал дугу в воздухе, и Мэтью вложил в этот удар всю силу, попав деревянным каблуком по переносице Шоукомба.
Основной звук, похожий на стук топора, вонзающегося в дубовый чурбан, сопровождался отчетливым хрустом, что свидетельствовало о переломе носовых костей. С глухим вскриком Шоукомб попятился, ощупывая свое лицо, вместо того чтобы — как он рассчитывал — любоваться цветом судейских мозгов. Мэтью двинулся на него с намерением выхватить молот, но внезапно был атакован визжащей каргой, одна рука которой вцепилась ему в воротник, а другая уже подносила к его глазам горящие свечи.
Мэтью рефлекторно отмахнулся, попав ей по лицу, но при этом ему пришлось сделать шаг назад, а между тем в комнату уже входил Эбнер с фонарем и вилами.
— Убей их! — гнусаво взвыл Шоукомб, после чего уперся спиной в стену и сполз по ней на пол; его руки были прижаты к лицу; молот валялся рядом. — Эбнер! Убей обоих!
Эбнер, с бороды которого обильно капала вода, взял вилы наперевес и двинулся к Вудворду, все еще стонавшему в согбенной позе.
Мэтью вспомнил об открытом окне у себя за спиной. Его мозг сработал быстрее, чем могло бы среагировать его тело. Он громко сказал:
— Не убий.
Эбнер замер как вкопанный, растерянно моргая.
— Что? — спросил он.
— Не убий, — повторил Мэтью. — Так сказано в Библии. Тебе ведь ведомо слово Божье, не так ли?
— Мне… слово Божье? Да, оно вроде бы так…
— Эбнер, чтоб тебя, кончай их! — рявкнул Шоукомб.
— Так сказано в Библии, ты помнишь?.. Мистер Вудворд, проследуйте к окну, пожалуйста.
Слезы боли текли по лицу судьи. Однако он уже достаточно пришел в себя, чтобы понять: промедление смерти подобно.
— Да чтоб вас всех! Помогите мне встать! — Шоукомб попробовал подняться; к тому моменту оба его глаза налились кровью и уже начали опухать. Но, кое-как встав на ноги, он не смог сохранить равновесие и снова сполз по стенке.
— Мод, не упусти их!
— Дай мне эту рогулину! — Мод ухватила и потянула к себе вилы, но Эбнер их не отпустил.
— А парень-то прав, — сказал Эбнер. Голос прозвучал умиротворенно, как будто на него только что снизошла благодать. — Так и сказано в Библии. Не убий. Это воистину слово Господне.
— Дурень чертов! Дай сюда!
Мод вновь попыталась вырвать вилы из его рук, и вновь безуспешно.
— Быстрее, — сказал Мэтью, помогая судье перевалиться через подоконник. Вудворд шлепнулся в грязную лужу, как мешок с мукой. Мэтью начал выбираться следом.
— Далеко вам не уйти! — пригрозил Шоукомб сдавленным от боли голосом. — Все равно догоним!
Мэтью взглянул через плечо и убедился, что Мод еще не завладела вилами. Эбнер по-прежнему крепко их удерживал; лицо его сморщилось от мыслительного усилия. Мэтью понимал, что эти благочестивые раздумья вряд ли продлятся долго. По своей сути старик был таким же закоренелым преступником, как и двое остальных, и слова юноши могли стать лишь временным препятствием на этом неправедном пути. Уже перебравшись через подоконник, Мэтью увидел еще одну фигуру, возникшую в дверном проеме комнаты. То была девушка — с бледным лицом и темными грязными прядями, закрывающими глаза. Она обхватила себя руками, как будто в попытке защититься. Он не знал, была ли она безумна, под стать всей компании; не знал, что ждет ее в будущем. Он знал только одно: сейчас он все равно не в силах ей помочь.
— Ну-ну, драпай, щенок шелудивый! — издевательски промычал Шоукомб. Кровь текла меж его пальцами и капала на пол, а распухшие глаза превратились в щелочки. — Если ты думаешь найти ту саблю в своем фургоне, то зря! Да и всяко она слишком тупа — ею даже струю пердючих газов не разрубишь. Так что драпай, покуда можешь, а там поглядим, как далеко вы оба уйдете!
Мэтью отпустил подоконник и спрыгнул в грязь рядом с Вудвордом, который с трудом поднимался на ноги. В комнате Мод начала поливать бранью Эбнера. Мэтью сознавал, что им необходимо максимально удалиться от трактира, прежде чем начнется погоня.
— Вы можете бежать? — спросил он у судьи.
— Бежать? — Вудворд взглянул на него с изумлением. — Ты бы лучше спросил, могу ли я ползти!
— Двигайтесь, как можете, но лучше поспешите, — сказал Мэтью. — Первым делом надо зайти поглубже в лес.
— А как же наши лошади и фургон? Нельзя же так просто оставить их здесь!
— Нет времени возиться с упряжью. Они могут быть здесь уже через пару минут. И если они придут с топором и мушкетом…
— Ни слова больше! — Вудворд побрел к лесу на противоположной от трактира стороне дороги. Мэтью держался рядом, готовый помочь, если он споткнется.
Сверкали молнии, гремел гром, дождь лил как из ведра. На опушке леса Мэтью оглянулся на трактир, но оттуда все еще никто не вышел. Он понадеялся, что Шоукомб — хотя бы на время — утратил желание выбираться из дома в непогоду, а старик и карга вряд ли предпримут вылазку без него, по своей инициативе. Возможно, Шоукомб сейчас был слишком занят собственной болью, чтобы причинять боль другим. Мэтью подумал о том, чтобы вернуться в сарай за лошадьми, но ему ни разу в жизни не доводилось седлать или взнуздывать лошадь, а ситуация была критической. Нет, решил он, надежнее будет углубиться в лес, а потом идти вдоль дороги до поселения.
— Мы лишились всего, — безутешно стенал Вудворд, пока их ноги месили кашу из грязи и опавшей хвои. — Всего! Моей одежды, моих париков, моих судейских мантий! Боже правый, и моего камзола! Этот негодяй забрал мой камзол!
— Да, сэр, — ответил Мэтью. — Однако же ему не удалось забрать