Но Амора все равно делала, что хотела.
Локи завидовал ее бесстрашию — она не чувствовала никакого стыда, даже когда Один или Карнилла ругали ее. Его собственное сердце всегда сжималось, как бы высоко он ни вздергивал подбородок в знак протеста. Неважно, насколько безупречным он себя считал.
Когда-то, будучи мальчиком, Локи использовал свою магию, чтобы погасить одновременно все огни во дворце. Он был сбит с толку, когда Один не только не обрадовался и не возгордился сыном, как ожидал мальчишка, но и пришел в такую ярость, что Локи испугался, как бы отец его не ударил.
Вместо этого Локи был отправлен в свои покои, где сидел в изоляции, сгорая от стыда, которого не понимал, пока его мать, наконец, не пришла и не объяснила, что было бы лучше, если бы он не использовал магию, которую чувствовал себе; лучше бы вместо этого Локи посвятил себя тому, чтобы стать воином, как и его брат. Она сказала, что так будет лучше для его будущего. Она говорила мягко и спокойно — наверно, его мать и не умела говорить по-другому, — но с тех пор каждый раз, произнося заклинание, Локи вспоминал то чувство унижения.
Стоило признать, что пока при дворе не появилась Амора, он практически не пользовался заклинаниями. Он пытался стать воином, старался бегать быстрее и тренироваться усерднее, учился безропотно принимать удар и не сдаваться. Все, что Тор делал без усилий, навыки, о которых им говорили, были наиболее подходящими для будущего короля Асгарда, в то время как единственным навыком Локи, казалось, было превращение меда в кубке брата в слизняков, когда он начал пить, а затем, когда он их выплевывал, — обратно в вино.
Это была не лучшая стратегия для борьбы с эмоциями, но это была его стратегия.
Именно трюк со слизняками впервые привлек внимание Аморы. Когда Тор выплюнул мед на стол, Один отругал его за плохие манеры перед гостями — Королевой Норн, Карниллой, и ее ученицей, Аморой, в их первую ночь в Асгардском дворце.
Пока Тор не успокаивался и настаивал, что в кубке были слизняки, Локи перевел свой взгляд на Амору и заметил, что она пристально его разглядывает. Уголки ее рта подрагивали, но стоило им встретиться взглядом, как Амора опустила глаза и уставилась в тарелку.
Локи считал выходку со слизняками своеобразной местью Тору за то, что на спарринге несколькими днями ранее тот сбил Локи с ног в одно мгновение, хотя обещал этого не делать. Но обещание было мгновенно забыто, когда Тор заметил, что за их сражением наблюдает Сиф.
Дело было не в том, что Амора была волшебницей — первой волшебницей, которую Локи когда-либо встречал, не считая своей матери, которая использовала магию по чуть-чуть и строго обдуманно. Фригг всегда старалась держать свои силы вне поля зрения остальных и говорила Локи делать то же самое. А Аморе, напротив, было разрешено выставлять свои способности напоказ, как часть подготовки к будущей должности при дворе.
И дело было не в том, что ее длинные волосы были цвета меда, и она носила их обернутыми вокруг головы бесконечной петлей, которая выглядела как обвившиеся друг вокруг друга змеи.
И вовсе не в кривой усмешке и раскосых глазах…
«А чего ты ожидал? — упрекнул себя Локи, тыкая вилкой в кусок мяса и наблюдая, как тот кружится по тарелке. — Что она будет в диком восторге от того, что нашла в Асгарде еще одного мага? Мага, которого никогда не учили контролировать свои силы и который пытался постичь все сам, но в итоге его неумелые фокусы заканчивались крахом?»
Хотя фокус со слизняками был неплох…
Его взгляд снова переместился на Амору, но ее темные глаза — практически черные, если не считать нескольких тонких изумрудных прожилок, которые расходились к периферии, как яркие молнии, — были устремлены на Карниллу.
Слушая, как Карнилла и Один обсуждают предстоящую работу, которую Амора получит при дворе после праздника Гулльвейг, и как эта должность подготовит ее к будущей роли правой руки одного из сыновей Одина, Локи снова почувствовал себя маленьким и ничтожным, недостойным внимания той, кто, как он думал, могла быть похожей на него.
Но в конце трапезы, допив вино, он обнаружил на дне кубка маленькую, вяло извивающуюся улитку. Он поднял глаза, но Амора уже ушла, оставив его наедине со своей фирменной визитной карточкой, барахтающейся в остатках вина.
— Фокус со слизняками был умен, — говорила она ему ранее, когда он нашел ее в дворцовой библиотеке, свернувшейся калачиком на скамье возле одного из круглых окон, выходящих в сад. У ее ног лежала стопка книг, которые, как Локи был уверен, она выбрала исключительно для эстетического эффекта. — Но мне кажется, будет забавнее изменить их, когда он уже начнет глотать. Гораздо противнее проглотить кучу слизней, чем успеть выплюнуть одного на скатерть.
Об этом Локи не подумал. К тому же, он не был уверен, что владеет достаточным умением, чтобы настолько точно контролировать время действия заклятия.
Когда он ничего не ответил, Амора оторвала глаза от страницы книги, которую держала на коленях; Локи был уверен, что она прекрасно знает, как великолепно она выглядит, изображая отчужденность и безразличие. Она распустила косы, и волосы каскадом рассыпались по плечам, словно ковер, расстеленный перед ногами приезжего короля.
— Кто научил тебя этому? — спросила девушка.
— Никто, — ответил Локи. Он оттачивал все навыки, которыми обладал, в одиночку, и из-за этого его умения были удручающе недоразвитыми и необработанными. Он чувствовал внутри себя бездонный колодец силы, но как бы сильно он не старался, ему не удавалось его открыть.
— Я не знала, что сын Одина — чародей, — сказала она.
— И на это есть свои причины. — Локи хотел сесть рядом с ней, но почему-то это казалось ему слишком смелым и самонадеянным, словно он считал себя достойным того, чтобы находиться рядом с ней. Вместо этого он небрежно прислонился к одной из полок, которая, как он понял, находилась гораздо дальше, чем он надеялся. — Асгардцы не хотят, чтобы их принцы были магами. Это не та сила, которую они ценят в правителях.
Долгое мгновение Амора смотрела на него, а затем, прежде чем закрыть книгу, заложила уголок страницы; это показалось Локи таким разрушительным жестом в миниатюре, что ему захотелось самому смять страницы каждой книги в библиотеке отца.
— Разве Один не нанял кого-то, кто смог бы тебя учить? — поинтересовалась она. — Или тебя учит твоя мать? Она ведь чародейка.
— Нет, — покачал головой