— Но почему?.. — растерянно спросил капитан.
— Может быть ему открылась такая ужасная правда обо мне, что вслух говорить неловко? — предположил я.
Рядовой Хлама Клус уставился на меня с нескрываемым интересом, а его начальник, напротив, тактично отвёл глаза. Уж не знаю, что там они оба нафантазировали, но я не дал им опомниться.
— Так или иначе, расследование предполагаемого покушения на Правдивого Пророка по-прежнему остаётся за нами. А больше тут расследовать нечего. Пророк, как я понимаю, и раньше исчезал вместе со своей палаткой. А потом опять появлялся. Верно?
— Ддда, ннноооо… — неуверенно протянул толстый капитан, по-прежнему не решаясь встретиться со мной взглядом.
— Он по вечерам исчезал, когда ярмарка закрывалась, и люди расходились, — пояснил рядовой Хлус. — А чтобы среди бела дня, пока к нему очередь стоит — не было до сих пор такого.
— Ну, просто день у него не задался, — объяснил я. — Так иногда бывает. Сперва ты клиента с ножом спугнул, потом ещё я со своими ужасными тайнами припёрся. Чем не повод закончить работу пораньше? В общем, на вашем месте я бы занялся другими делами. Подозреваю, их у вас полно.
Полицейские удивлённо заморгали, но уходить явно не торопились.
— Ладно, если хотите, оставайтесь, — великодушно согласился я. — Мне вы, в любом случае, не помешаете. Палатка стояла прямо тут, я правильно запомнил? Ага, сам уже вижу, что правильно.
Удивительная всё же штука материальный мир. Ярмарочная палатка колдуна появляется по его воле из ниоткуда и исчезает потом тоже в никуда, а следы от державших её колышков остаются, как миленькие. Такие пустяки почему-то удивляют меня гораздо больше, чем самые эффектные чудеса, к ним-то я как раз быстро привык.
Но сейчас мне было не до чудес. Надо было поискать след Правдивого Пророка. Если он, как утверждает Нумминорих, бодрствовал, значит, скорее всего, просто ушёл с ярмарки Тёмным Путём. И палатку с собой как-нибудь прихватил. Я так не умею, но я вообще довольно много чего не умею, особенно когда речь заходит об Очевидной магии. Не с того учиться начинал.
Но важно сейчас не это. А тот факт, что бодрствующие люди, в отличие от тех, кому мы просто снимся, обычно оставляют следы. А по следу можно найти кого угодно, даже если он ушёл Тёмным Путём. Вот это я как раз умею очень хорошо. И отличить след могущественного человека от прочих обычно тоже вполне способен. То есть, проблем с поисками Правдивого Пророка у меня, по идее, не должно было возникнуть.
Но они всё равно возникли. Причём по причине настолько простой, что даже я сразу всё понял. Следы пророка и всех его сегодняшних посетителей, исчезли вместе с самой палаткой. Потому что находились на её матерчатом полу, а не на земле под ним.
Ладно, хорошо. По крайней мере, теперь окончательно ясно, что палатка была настоящая. Не иллюзия, созданная умелым сновидцем, а нормальный ярмарочный шатёр из дешёвой полосатой ткани, каких здесь великое множество. Нос Нумминориха — это, конечно, серьёзный аргумент, но лишнее доказательство подлинности пророка, полученное при помощи собственных органов чувств, всё равно не повредит.
На этом месте я послал зов шефу и сказал: «Поздравляю, я продул тебе шесть корон. И в связи с этим требую немедленно собрать совещание».
«Чтобы всей оравой прокутить мой выигрыш? — возмутился Джуффин. — Ну уж нет!»
«Это будет совершенно аскетическое совещание, — пообещал я. — Впрочем, могу прихватить с ярмарки пару бутылок местного вина позапрошлогоднего урожая. Ходят слухи, оно настолько не удалось, что это даже своего рода успех — произвести столь феерическую дрянь. Некоторые сообразительные виноделы прилепили к бутылкам этикетки «Ландаландская жуть», и его тут же стали раскупать столичные любители экзотики и любопытные иностранцы».
«Уговорил, — согласился шеф. — «Ландаландская жуть» — серьёзный повод для экстренного совещания».
— Не такая уж она и жуткая, эта твоя жуть, — сварливо сказал сэр Кофа, пригубив свою порцию.
— Не моя, а Ландаландская, — педантично уточнил я. — Своей жутью ни за что не стал бы с вами делиться.
— И хвала Магистрам, — встрепенулся Мелифаро. — Не хотелось бы погибнуть во цвете лет вот прямо сегодня. Хотя, с другой стороны, скоро конец года[4], так что может быть зря я так цепляюсь за жизнь…
— Просто не надо никогда никому ничего обещать, — невинно посоветовал я. — А если всё-таки случайно сорвалось с языка, лучше сразу же сделать, выдохнуть и забыть.
— Кому, интересно, ты пообещал превратиться в чудовищного зануду? — огрызнулся он. — И до конца года тянуть не стал, молодец. Сразу всё получилось.
— Да, — кротко согласился я. — Нам, гениям, всё легко удаётся.
— Ну, положим, не всё. Пророк-то от тебя смылся, — заметил Джуффин. — Да и твоя попытка нас отравить позорно провалилась. «Ландаландская жуть» совершенно не оправдывает своё название. Хотя кислятина конечно редкостная, кто бы спорил.
— А мне нравится, — сказала Меламори.
Обвела всех присутствующих надменным взглядом последнего воина всех времён и мелкими медленными глотками, какими принято пить только редкие коллекционные вина, выдула свою порцию ярмарочной бурды. Ужасно смешно, но следует понимать, что для девушки из аристократической семьи, которую с детства учили отличать «Муримахский огонь» урожая второго года Эпохи Кодекса от «Зелёного пламени» двенадцатого и показательно падать в обморок при виде неправильно подобранных бокалов для дегустации, подобное надругательство над винодельческими канонами — не просто дурацкая выходка, а по-настоящему мужественный поступок, как всякое преодоление себя.
— С тобой ещё поделиться? — ласково спросил сэр Кофа, добрейшей души человек, злодей, каких мало.
Меламори и бровью не повела.
— Спасибо, — вежливо поблагодарила она. — Это чрезвычайно великодушное предложение, но было бы несправедливо лишать вас шанса насладиться изысканными нюансами вкуса этого уникального в своём роде напитка.
В такие моменты я испытываю почти непреодолимое желание гордо сообщать всем присутствующим: «Это моя девушка!» И повторять, пока они не позеленеют от зависти, которую сами обычно ошибочно принимают за сострадание. Но правила хорошего тона вынуждают меня держать себя в руках.
Тем более, присутствующие вообще-то и так в курсе.
— Слушайте, — внезапно сказал Нумминорих, — а о Правдивом Пророке вам совсем-совсем неинтересно говорить?
Мы озадаченно переглянулись. Балаган вроде текущего — обязательная часть наших рабочих совещаний. Просто потому что человек так устроен: в несерьёзном настроении соображает лучше, чем в серьёзном. Может быть, не всякий человек, но сотрудники Тайного Сыска — определённо. И всякий раз, когда прискорбные обстоятельства не давали нам как следует развеселиться, мы искали