– Так вы, Яков, дворянин? Аристократ?
– Я новгородец, – усмехнулся Яков, – а в Новгороде или, по-нынешнему, в Себерии дворян как таковых нет. Есть, конечно, несколько княжеских родов. Например, князья Ижорские, и еще иностранные, по большей части европейские, дворянские роды. Вот, к слову, золовка у Полины Андреевны – баронесса фон дер Браге. Но с ней точно так же, как и со мной: род старый, из Дании, но давно обрусевший. Так что фамилия в большинстве случаев к этнической принадлежности – тем более к культурной принадлежности – отношения не имеет.
– Это вы меня нашли? – неожиданно сменила тему женщина. Голос у нее был слабый, с хрипотцой. Больной голос.
– Нет, сударыня, – покачал головой Яков, – вас нашли полицейские. Я приехал позже. Да, вот кстати! Совсем забыл. Это вам! – И он протянул ей пакет с гостинцами. – Тут, собственно, всякая ерунда… – добавил он, когда Полина Берг забрала у него апельсины и шоколад.
Апельсины были из Марокко и пахли совершенно восхитительно, а шоколад был местный, себерский, но, по мнению практически всех знакомых Якову женщин, если и уступал бернскому, то совсем немного.
– Спасибо, – поблагодарила Альв и даже попробовала улыбнуться, но ничего путного из этой затеи не вышло. – Я люблю апельсины. Это ведь апельсины, я права?
– Вы правы, – улыбнулась Полина Берг. – Очистить вам один?
– Нет, не надо, – чуть повела головой «найденыш». – Я просто хочу его понюхать…
Она взяла апельсин из рук доктора Берг и поднесла к носу. Похоже, запах цитрусовых ей действительно нравился. Она даже зажмурилась от удовольствия.
– Как хорошо!
Но хорошо или нет, ничего интересного из короткого разговора с Альв Яков не вынес. Девушка чувствовала себя плохо и, вероятно, поэтому была не склонна к долгой беседе. Яков лишь сумел убедиться в справедливости слов Полины Берг: «Найденыш» вела себя на редкость сдержанно и была вполне адекватна. Устойчивость ее психики к стрессу казалась просто поразительной, и, если не вдаваться в подробности, она отлично скрывала свою практически тотальную амнезию. Вот и все, что удалось узнать Якову тем вечером.
Суббота, одиннадцатое марта 1933 года
Ночь с пятницы на субботу Яков провел в раздумьях. Не то чтобы он не спал вовсе, но и не думать о сложившейся ситуации не получалось. Вообще-то колебания «на пустом месте» были для него не характерны, тем более в этом случае. Ему просто нечего было обдумывать – Яков знал правду практически с первого момента. Ну, пусть не знал наверняка, но уж точно догадывался, каким, в конце концов, окажется ответ. Оставалось лишь решить, что теперь со всем этим делать, но вот это у него как раз и не выходило. Он просто не знал, на что теперь решиться.
И все-таки ночь – какой бы мучительной она ни оказалась – не прошла даром. Осела муть, и появилась какая-никакая ясность во всем, что касалось сложившейся ситуации. Поэтому, отменив забег, но зато выкупавшись в проруби, Яков направился в Бюро и два часа кряду обговаривал с адъюнктом Суржиным неотложные мероприятия, долженствующие обеспечить его превосходительству столоначальнику полную свободу действий. Ну и задницу прикрыть – обычное дело для чиновника его уровня – никогда не помешает.
В десять он вышел из здания Бюро и, взяв с открытой парковочной стоянки свой собственный «Кокорев-Командор», отправился в старый город на Вендский торг. Там на пересечении Красной и Одежной линий в чайной «Господин Великий Новгород» Яков заказал большую кружку соловецкого взвара[2] и, закурив сигару, приготовился ждать. Если Варвара назначила встречу в половине одиннадцатого, хорошо если придет в начале двенадцатого. Поэтому Яков, собственно, и выбрал чайную. Здесь тепло и сухо, и можно в тишине и покое выпить чего-нибудь горячего – взвара, например, – выкурить сигару и, неторопливо обдумав свои планы, еще раз убедиться, что ввязываешься в чистой воды авантюру. Во что-то до ужаса напоминающее военные экзерсисы по ту сторону фронта, когда импровизируешь на ходу и думать не думаешь ни о последствиях, ни о цене. Следовало, однако, признать, что ни должность – столоначальник, ни звание – премьер-дознаватель, ничего, в сущности, в Якове за прошедшие годы не изменили. Как был рисковым парнем, так им и остался даже тогда, когда вошел в возраст. Горбатого, как говорится, только могила исправит, но вот умирать Яков не собирался ни в коем случае. В особенности теперь, когда в его жизнь так стремительно и неординарно вошла таинственная Альв Ринхольф.
А Варвара пришла в одиннадцать двадцать семь. Не извинилась – с чего бы вдруг? – не объяснила причину опоздания, поскольку никогда ничего и никому не объясняла, хмыкнула, глянув «сучьим глазом» на пустую кружку из-под взвара и окурок сигары, усмехнулась и, сев напротив Якова, который даже не успел подвинуть ей из вежливости стул, закурила сама.
– Надеюсь, это не то, о чем я подумала. – Улыбка великосветской шлюхи и облачко сизого дыма, пропущенного через завораживающий овал губ.
– Ну и о чем ты подумала? – Прошло то время, когда Варвара была способна его смутить, но, следует признать, в свое время она поглумилась над Яковом вволю, что, впрочем, того стоило: любилась она так, что при воспоминании об их безумствах до сих пор дух захватывало.
– Подумала, соскучился.
– Есть немного, но ты зря надеялась.
– Тогда переходи к делу.
Вот так она умела тоже. Казалось бы, только что заигрывала, как последняя потаскуха, но с Варварой никогда не знаешь, где кончается игра и начинается проза жизни. И это тоже факт.
– Вот посмотри. – Яков протянул ей четвертинку листа бумаги с тщательно выписанными размерами и списком необходимых вещей. – Надо бы одеть девушку.
– Маленькая…
– Да, некрупная.
– Что, и белье? – подняла бровь Варвара. – Ты что, Яшенька, в порыве страсти все тряпочки на ней порвал?
– Вроде того, – усмехнулся Яков. – Она в больнице сейчас, и, чтобы забрать ее оттуда, сначала надо во что-нибудь одеть. И это, Варвара, еще одна головная боль. У девушки амнезия, и я не уверен, что она вспомнит, как застегивается бюстгальтер…
– Час от часу не легче! – искренно удивилась Варвара. – А такое бывает?
– Не знаю, не врач, однако хочу взять ее на выходные к Труте. Так что нам нужно для нее практически все, включая «курс молодого бойца».
– А родные у юницы есть? Или она не только без памяти, но еще и сиротка?
– Иностранка, – коротко объявил Яков.
– Тянет тебя, Яша, на приключения… И откуда сия иноземная фемина, если не секрет?
– Откуда-то из неметчины, – пожал плечами Яков. – Скорее всего, из Баварии, но она и этого не помнит. Амнезия у нее, понимаешь ли. Редкая форма тяжелой амнезии. Так ты поможешь?
– Да, помогу, конечно, – пыхнула сигареткой Варвара. – Не бросать же бедную сиротку голой и босой! Дай только коньячку приму на грудь для сугреву, и пойдем в набег!
Стиль общения Варвары мог порой удивить, и многих в самом деле удивлял, однако Якова он просто восхищал. По правде сказать, он в свое время не в одни только Варварины формы был влюблен, и не только