— Так, перехватывай, — крикнул Сергей, медленно подавая бревно на станок. Пила принялась с оглушающим звоном вгрызаться в податливую древесину. Я подождал, пока бревно высунется достаточно далеко, схватил, и начал потихоньку тянуть на себя. Бревно медленно выдвигается, начинает оттягивать руки. Наконец, Серега перехватил с моей стороны, и мы вдвоем аккуратно протащили остаток вдоль ложа. Пила облегченно замолкает, освобождаясь. Несколько секунд благостной тишины, пока мы откидываем горбыль в сторону, затем новый заход. Бревно тает быстро, истончаясь, словно масло. Чуть в стороне от станка результат нашей работы — необрезанные, пахнущие смолой доски. Куча приличных размеров. Время еще только к обеду, а мы почти, что дневную норму выполнили. Так мы с Серегой работаем. Сначала поднапряжемся, затем расслабон. Главное, план не перевыполнить. Денег больше не заплатят, зато работы подкинуть могут запросто.

Я здесь уже без малого неделю, и могу сказать, работа мне определенно нравится. В коллектив влился, как родной.

— Ага, еще эти три бревна и хорош, — сказал Сергей, окидывая оценивающим взглядом готовые доски.

— Давай, — согласился я.

Работа пошла с новыми усилиями. Дембельский аккорд. Сейчас доделаем, и будем балду гонять. Конечно, пока Гард не видит. Если вдруг появится, хватай тряпку и принимайся усердно протирать хоть что-нибудь.

Три бревна исчезли, как прошлогодний снег, и мы, закончив, присели немного отдохнуть. До обеда еще минут пятнадцать. Серега откинулся на доски, закинул ногу за ногу.

— Ну, как тебе работается? Не тяжеловато, после города, а? — спросил он меня, просто, чтобы убить время. Я думаю, он и так все видел.

— Да ты и сам-то городской… Из Гомеля, да? — вопросом на вопрос ответил я. Сергей кивнул. Я продолжил, озвучивая теребящий меня вопрос:

— Каким же ветром тебя сюда занесло? Ладно, я из Речицы. И то не знал про этот медвежий угол, но ты-то с Гомеля? Почему ты бросил Гомель с его возможностями, и запер себя здесь? Ты ведь не алкаш, и не куришь, и от работы не бежишь.

— Но ведь, и ты же здесь? — задал он встречный вопрос. Я промолчал.

— Я с городом давно завязал, — через некоторое время сказал Сергей. И упреждая мой вопрос, продолжил: — Мишура все это. Все эти возможности, которыми бредят люди из глубинки. Работа, магазины, дорогие машины, концерты. Словно лампочки и гирлянды в казино, вся эта мишура застит глаза. А по факту, днем ты сидишь в одной каменной коробке, ночью в другой, и хаваешь суррогат жизни по зомбоящику, переработанный и тщательно упакованный. И изо дня в день повторяется бесконечный цикл дом-работа-дом. Беличье колесо.

Однажды ты просыпаешься, смотришь в зеркало. А на тебя смотрит старик. Ну и где вся эта жизнь? Театры, музеи и прочие развлечения? А не было их.

Я тоже какое-то время жил, как все, — продолжал Сергей. — Света белого не видел. На работу идешь — солнца еще нет. С работы идешь — его уже нет. На вопрос: «Чудный сегодня был денек, а?» — хотелось плюнуть в рожу. Но отвечал, ничтоже сумняшеся: «Правда? Я и не заметил».

Надоело мне все. Не для того я родился на свет, что бы проспать всю жизнь в летаргическом сне. Ушел я из города, и в первый же день, вздохнув полной грудью, почувствовал, вот она, настоящая жизнь. Теперь я каждую секунду наслаждаюсь ею, всеми порами впитываю до ее мельчайших капелек.

Он встал, потянулся, подняв голову вверх. Суставы затрещали. Он закрыл глаза, лицо озарила улыбка.

— Серега, не поверишь. Я чувствую то же самое, — сказал я, потрясенный его историей.

— Да я и не сомневаюсь, — продолжая улыбаться, ответил Сергей.

Раздался пронзительный гудок скутера, извещающий, что кушать подано.

Во время обеда все молчали. Тишину нарушал только лязг ложек. На первое Павловна приготовила суп с фрикадельками. На второе была «бабка» — драная картошка, запеченная в чугунке вперемешку с фаршем. Ммм, пальчики оближешь. Обычно, в столовых общепита вместо фарша кладут порезанное сало. Что, на мой взгляд, абсолютно портит вкус этого замечательного блюда. Другое дело, когда дома на праздник, хозяйки готовят бабку с кусочками мяса, будь-то свинина или говядина. Тоже весьма неплохо. Но больше всего я люблю с фаршем.

Леник первый нарушил тишину. Он уже поел, и рассыпался в благодарностях, умасливая Павловну, чтобы получить добавки. За ним потянулись все остальные. Каждый высказал свое почтение хозяйке за прекрасный обед.

После еды, пока все не разошлись, Гена сказал:

— Друг ко мне сегодня должен приехать, с Гомсельмаша. Что-то у него с семьей не лады. Хочет поговорить о наболевшем. Давайте вечерком все соберемся у костра. Поговорим, поддержим его, авось полегчает. Тем более, большинству из нас это знакомо.

— Не вопрос, — ответил Сергей.

— Только без бухла, — сказал Гена, выразительно посмотрев на Леника.

— Не ссы. Когда приду, оно уже будет вот здесь, — Леник похлопал себя по животу, и рассмеялся.

Остаток дня прошел без приключений. Мы сходили в лес, набрали земляники. Затем Сергей включил станок и стал показывать мне, как гнать вагонку из доски. Работа более кропотливая, но, конечно, не бревнами руки обрывать. Поработав немного, мы пошли в вагончик