– Мы постарались узнать о тебе все, что можно. Мы знаем, что ты незаконный сын, родившийся от связи твоего отца со служанкой, и что твой благородный отец – чье имя, кстати сказать, мне так и не удалось узнать – выбросил твою мать на улицу. Она погибла во время нападения эльфов на Первопад, а тебя приютили и воспитали кирские монахи. – Триан содрогнулся. – Невеселая это жизнь, однако, – сказал он, понизив голос и кивнув на холодные стены.
Хуго не видел нужды отвечать, поэтому промолчал. Если волшебник думает смутить или отвлечь его этой болтовней и блужданием по коридорам, то он просчитался. Кирские монастыри строятся примерно по одному плану: квадратный двор, окруженный с двух сторон монашескими кельями. С третьей стороны располагались каморки для тех, кто прислуживал монахам, и для сирот, которых орден взял на воспитание, – таких, как Хуго. Там же были кухни, скриптории и больница…
***
Мальчик, лежавший на полу на соломенном тюфяке, закашлялся и пошевелился. В темной нетопленой комнате было ужасно холодно, но мальчик весь горел. Метаясь в бреду, он сбросил с себя тонкое одеяло. В комнату вошел другой мальчик, на несколько циклов старше больного – тому было циклов девять. Старший мальчик с жалостью смотрел на своего друга. Он принес чашку воды. Бережно поставив ее на пол, он встал на колени рядом с больным, опустил пальцы в воду и смочил пересохшие губы малыша.
Тому сразу стало легче. Он перестал метаться и открыл глаза, ища того, кто заботится о нем. Слабая улыбка появилась на тонких бледных губах. Старший мальчик улыбнулся в ответ, оторвал кусок ткани от своей изорванной одежды и намочил в чашке. Отжал, стараясь не пролить ни капля драгоценной воды, и вытер пылающий лоб мальчика.
– Все будет хорошо… – начал он, но тут над ним выросла черная тень, и холодная костлявая рука сдавила его запястье.
– Хуго! Ты что делаешь, а? – голос был ледяным, промозглым и мрачным, под стать этой комнате.
– Я… я хочу помочь Рольфу, брат. У него жар, и Гран-Мауде сказал, что, если жар не спадет, он умрет…
– Умрет? – прогремел монах, так что стены содрогнулись. – Конечно, он умрет! Ему дарована благодать умереть невинным младенцем и избежать зла, присущего всему роду человеческому! Зла, с которым нам приходится бороться ежедневно и ежеминутно! – Монах заставил Хуго вновь опуститься на колени. – Молись, Хуго! Молись, чтобы тебе простился грех, который ты совершил, пытаясь исцелить этого мальчика, нарушив тем самым волю предка! Молись о смерти…
Больной мальчик всхлипнул – он смотрел на монаха, и в глазах у него стоял ужас. Хуго стряхнул с плеча руку монаха и встал.
– Я буду молиться о смерти, – тихо сказал он. – О твоей!
Монах с размаху огрел его посохом. Хуго пошатнулся. Второй удар сбил его с ног. Монах колотил его, пока не выдохся. Потом удалился. Чашка с водой разбилась. Хуго с трудом поднялся с пола и нащупал в темноте мокрую тряпку – от воды или от его собственной крови, было не разглядеть, но тряпка была влажная и прохладная. Хуго бережно положил ее на лоб своему другу. Потом взял малыша на руки, прижал к себе и принялся неуклюже укачивать его. Он держал его на руках, пока мальчик не перестал метаться и дергаться. Маленькое тело застыло и похолодело…
***
– В шестнадцать циклов, – продолжал Триан, – ты бежал из монастыря. Монах, которого я расспрашивал, сказал мне, что перед тем ты пробрался в летописную комнату и узнал имя своего отца. Ты нашел его?
– Нашел, – ответил Хуго, а про себя подумал, что Триану и в самом деле пришлось немало потрудиться. Он побывал у кирских монахов, расспрашивал их – и, похоже, весьма подробно. А это значит… Ну да, конечно. Интересно, очень интересно. Кто из них больше узнает о собеседнике, пока они таскаются по коридорам?
– Он дворянин? – деликатно осведомился Триан.
– По крайней мере, он так себя называл. На самом деле – просто расфуфыренный чурбан.
– Ты говоришь в прошедшем времени. Твой отец умер?
– Я его убил.
Триан остановился как вкопанный и уставился на Хуго.
– Что ты за человек! Просто кровь стынет. Говорить об этом так равнодушно…
– А чего мне беспокоиться? – Хуго шагал дальше не останавливаясь, и Триану пришлось прибавить шагу, чтобы догнать его. – Когда этот ублюдок узнал, что я его сын, он полез на меня с мечом. Я был безоружен. Кончилось тем, что я воткнул этот меч ему в брюхо. Я присягнул, что это вышло случайно, и шериф мне поверил. Я ведь был еще мальчишкой, а мой папаша славился своим распутством: девочки, мальчики – ему было без разницы. Я никому не сказал, кто я такой, но дал понять, что папаша на меня покушался. Кирские монахи дали мне неплохое воспитание, так что я могу изобразить знатную персону. Шериф решил, что я сын какого-то дворянина, а папаша похитил меня, чтобы утолить свою похоть. Шериф был только рад замять это дело. О каком-то там возмездии и речи не было.
– Но это не было случайностью?
Триан оступился и инстинктивно схватился за Хуго. Тот поддержал волшебника под локоть, не дав ему упасть. Они спускались все ниже и ниже, углубляясь в недра монастыря.
– Не было. Я вырвал у него меч – это оказалось нетрудно, он был пьян. Я назвал имя моей матери, сказал ему, где ее похоронили, и воткнул меч ему в живот. Он умер слишком быстро. Но это я понял только потом.
Триан заметно побледнел. Он поднял лампу повыше, осветив ею мрачное лицо Хуго.
– Принц не должен страдать! – сказал он.
– Вот именно, поговорим о деле, – улыбнулся Хуго. – Славно мы поболтали, не правда ли? Интересно, что вы пытались разузнать? Что я лучше, чем моя репутация? Или наоборот, что я еще хуже?
Но Триана было не так-то просто сбить с толку. Он взял Хуго за руку, наклонился к нему и заговорил шепотом, хотя, насколько видел Хуго, никто, кроме летучих мышей, их подслушать не мог.
– Он должен умереть легко и быстро. И внезапно. Без страха. Может быть, во сне. Знаете, есть такие яды… Хуго вырвал руку:
– Я свое дело знаю. Хотите так – сделаю так. Вы заказчик. Точнее, насколько я понимаю, вы