– Итак, Бенгтссон соврал, – произнес Нурдфельд. – Интересно, что за дела были у хорошо одетого господина в поселении подбирал… Как мы уже отметили, не все то золото, что блестит, но сейчас единственное, от чего мы можем отталкиваться, это именно то, что «блестит».

Комиссар развернул бумагу, в которую был завернут пиджак покойного, теперь уже сухой, но испачканный коричневатым речным илом. Подержал его, чтобы Нильсу было удобнее рассмотреть.

– Хороший пиджачок, – заметил он.

Снова сложив его и вернув обратно, поднял по очереди двубортный жилет из той же ткани, что и пиджак, пару брюк в мелкую клеточку, рубашку, сиреневый шелковый шарф с пятнами запекшейся крови и, наконец, один ботинок темно-вишневого цвета с дырчатым узором на мыске.

– Первосортные вещицы. Нам с вами такие не по средствам.

– И в карманах нет ничего, что намекало бы на то, кто он? – спросил Нильс.

– Все карманы пусты; ни монет, ни билетов в кино или чего-нибудь подобного. Это довольно странно…

Нурдфельд снова завернул одежду в бумагу, перевязал бечевкой и протянул Нильсу.

– Отнесите их к портному и спросите, говорит ли ему о чем-либо эта одежда. Где она могла быть куплена, пошита на заказ или фабричного производства… в таком духе. Разумеется, я мог бы послать обычного констебля, но, мне кажется, будет лучше, если это сделаете вы, Гуннарссон. У меня такое чувство, что этот случай особый, и мне пока не хотелось бы подключать других.

– Понятно… А нет ли какой-то ясности в местонахождении убийцы с фортепианной струной?

– Пока нет. Зовут его Арнольд Хоффман, и он сущий монстр. Помещать его вместе с другими осужденными нельзя, а тюремная охрана его страшно боится. В течение нескольких лет Хоффмана перебрасывали из тюрьмы в тюрьму или в дурку. Тюремные начальники утверждают, что он психически болен и должен находиться в психбольнице для осужденных. А начальство таких больниц утверждает, что голова у него отлично варит и что место ему в тюрьме. Где именно он находится сейчас, мне пока не удалось выяснить. Но если б он сбежал, это точно было бы известно.

* * *

Нильс отправился в путь, закрепив на багажном сиденье велосипеда большой сверток с одеждой. Он начал с магазинов мужской одежды попроще, почти полностью перешедших на вещи фабричного пошива, а затем переключился на ателье одежды на заказ. С седьмой попытки, когда Гуннарссон обратился в богатое традициями семейное предприятие, уже полвека обслуживавшее общество судовладельцев и клиентов, подвизавшихся в оптовой торговле, его усилия наконец увенчались успехом.

Когда старший констебль распаковал свой сверток на прилавке, опрятный закройщик слегка отпрянул в ужасе, а аккуратно зачесанные с безупречным боковым пробором волосы пришли в легкий беспорядок.

– Но одежда… совершенно испорчена! – воскликнул он.

– Она была на покойнике, найденном на реке Севеон, – пояснил Нильс. – Мы пытаемся выяснить, кто он. Может быть, вы дадите нам какую-то зацепку?

– Вы нашли его в Севеоне? Какой ужас!

Нильс согласно кивнул.

– Я и платка носового не намочил бы в Севеоне, – заверил закройщик с гримасой отвращения. – Вода там страшно грязная. Фабрики сливают туда все, что угодно… Просто помойка.

– Его нашли выше по течению, подальше от фабрик.

– Ну там, возможно, и почище. Но все же… – Закройщик посмотрел на пиджак и покачал головой. – Какая жалость! Шевиот такого качества не достать, если у вас нет специальных связей. Я свой заказываю в Лондоне. – Понизив голос, он доверительно добавил: – Через старые контакты моего отца на Сэвил-роу[1].

– Хотите сказать, что именно вы пошили пиджак? – спросил Нильс.

Закройщик посмотрел на него удивленно и обиженно.

– А кто же еще? Отца моего уже нет в живых. Уж не думаете ли вы, что кто-то другой в городе способен на такую работу? Ясно, что я.

– А вы не помните, кто был заказчиком?

– Если мне память не изменяет, это был директор Викторссон.

Стараясь как можно меньше прикасаться к вещам, закройщик осмотрел остальную одежду. Подцепил шелковый сиреневый шарф двумя пальцами, как пинцетом, и внимательно осмотрел, а затем, грустно вздохнув, дал ему упасть в кучу одежды.

– Да, это был он.

– Викторссон? – заинтересованно переспросил Нильс. – А как его имя?

– Мы не обращаемся к клиентам по имени, используем лишь титул и фамилию.

– Но, может быть, у вас есть его адрес или номер телефона?

– В этом не было нужды – директор Викторссон сам приходил сюда и забирал одежду.

– А что-нибудь еще вы о нем знаете? Например, директором какого предприятия он был? В какой отрасли? – продолжал Нильс.

Закройщик на секунду задумался и покачал головой.

– Нет, не знаю. Насколько мне известно, он был бизнесмен, селф-мейд-мэн. Похоже, богатый… Значит, он умер? В реке Севеон? Как печально… Он так следил за тем, чтобы выглядеть прилично! Всегда хотел самое лучшее. По моей рекомендации отдавал стирать рубашки в фирму «Нимбус» – единственную прачечную, которой можно доверять, когда речь идет о рубашках такого качества. Хотя, – добавил закройщик со скорбью во взгляде, – такое уже никак не отчистишь.

– Большое спасибо за помощь, – поблагодарил Нильс, снова укладывая одежду в сверток.

– О, не столь уж многим я смог помочь, – с сожалением ответил закройщик. – Но вот это пальто, что на вас, – глаза его вдруг зажглись, – вот тут я точно мог бы вам помочь. Мы получили отличные габардиновые плащи именно такого типа. Я мог бы показать вам несколько…

– Очень любезно с вашей стороны, – поблагодарил Нильс, – но, боюсь, они не для моего кошелька.

– Понимаю, понимаю, –