Жюли все так же требовала особого внимания. Это был очень спокойный и милый ребенок, но у моей крошки постоянно возникали проблемы со здоровьем. Достаточно было увидеть ее медицинскую карточку: в нее постоянно приходилось подшивать листы, чтобы врачи могли сделать необходимые записи! Я уже и не помню, сколько раз паниковала из-за нее. В три месяца она подхватила жуткую пневмонию, температура поднялась до 39 °C. Это было первое из ее многочисленных пребываний в больнице. В частности, я хорошо запомнила ее страшную ветряную оспу. Я никогда не видела такой сыпи: прыщи появлялись один на другом, на Жюли не было и миллиметра здоровой кожи. Когда начались судороги, ее пришлось на неделю госпитализировать. Помимо этого, Жюли с рождения была астматиком. Все началось с постоянных простуд и бронхитов, которые перешли в астму. Она подрастала, а болезнь оставалась. Я уже привыкла к ее приступам удушья, к ингаляторам Вентолин и Бекотид. Она тоже, и больницы стали для нас знакомым местом. Мы с Жилем знали, что, когда Жюли плохо, нужно действовать быстро.

Однажды утром, в начале восьмого, меня разбудил телефонный звонок.

— Мари-Лора? Это Доминик.

Доминик — брат Жиля. Этот утренний звонок был по меньшей мере странным.

— Ты смотрел на часы?

— Дедушка упал, пришлось вызвать «скорую». Его хотели забрать в отделение неотложной помощи, но он отказывается. Нужно оформить документы, а для этого требуются две подписи. Ты можешь попросить Жиля приехать как можно скорее? Медики ждут его, чтобы увезти отца.

У отца Жиля и Доминик был рак, поэтому любые неполадки со здоровьем представляли собой огромную опасность.

— Хорошо, я его сейчас же разбужу.

Сказать легче, чем сделать… Накануне у нас была вечеринка с друзьями, и теперь Жиль спал как убитый.

— Жиль, проснись! С твоим отцом случилось несчастье, и Доминик нужна твоя подпись, чтобы его могли забрать в больницу.

— М-м…

— Жиль!

— Угу… Я буду через десять минут.

Я спустилась в гостиную. Прошло пятнадцать минут, а Жиля все не было, и я снова поднялась в комнату.

— Жиль, проснись!

В ответ послышалось лишь невнятное бормотание из-под одеяла. Я настаивала и наконец получила раздраженный ответ:

— Ну хватит! Я же сказал, что иду!

Спустя двадцать минут он по-прежнему лежал в постели. Доминик, нервничая, позвонил еще раз.

— Мари-Лора! Ну что, Жиль приедет? У врачей много других дел!

— Знаю, но что я могу сделать, если твой брат так пьян, что не может пошевелиться?

— Черт…

— Я сейчас буду.

Мне не хотелось уходить, поскольку Жюли, которой было шесть лет, приболела. Все началось накануне вечером: она почувствовала слабость и у нее заболело горло. На всякий случай я решила разбудить Шарлотту, соседку, и Грегори, сына Магали, своего крестника, который ночевал у нас.

— Послушайте, с отцом Жиля беда, я должна идти. Пожалуйста, спуститесь в гостиную и посидите с Жюли, пока я не вернусь. На всякий случай я оставлю сироп от кашля и Вентолин. Если что, звоните.

Я оставила Жюли, Тибольта и Матье с двумя подростками и убежала. Приехав в дом свекра, я подписала бумаги, и его увезли в больницу. Комната деда оказалась в таком беспорядке, что нужно было хоть немного убрать в ней. Я позвонила домой, трубку взял Грегори.

— Ничего страшного, если я задержусь ненадолго, чтобы навести здесь порядок?

— Не волнуйся, Мари-Лора. Если будет нужно, мы тебе позвоним.

— Как Жюли?

— Пока все в порядке.

Вместе с Доминик мы сняли постельное белье, проветрили и пропылесосили комнату. Около одиннадцати зазвонил мой мобильный. Это был Грегори:

— Мари-Лора, Жюли плохо! Вентолин не помогает, она кашляет все сильнее.

— Я сейчас буду.

Я вернулась так быстро, как только смогла, захватив с собой десятилетнего племянника Микаэля, чтобы его отец смог поехать в больницу проведать деда. Я припарковала машину перед домом, чтобы в случае необходимости мы могли сразу же выехать. В гостиной меня ожидало жуткое зрелище: моя дочь, задыхаясь, корчилась на диване, а Жиль, лежа на том же диване и закинув ноги на стол, смотрел «Телефут», словно ничего не замечая. Он только обернулся, когда я ворвалась в гостиную с криком:

— Черт побери, Жиль, ты с ума сошел! Ты видишь, в каком состоянии ребенок? Ты полный идиот!

Я осмотрела Жюли, глаза которой лихорадочно блестели. Грегори и Шарлотта наскоро рассказали мне все: впрыскивания Вентолина не помогли, Жюли говорила, что не может дышать, что ничего не видит. Когда у нее поднялась температура, они положили ей на лоб мокрое полотенце. Они несколько раз пытались дать ей сироп от кашля и мятные леденцы, чтобы очистить бронхи, но каждый раз, когда Жюли пыталась что-либо проглотить, ее тошнило. Уже час Жюли лежала на диване и сквозь слезы звала отца; уже час Грегори и Шарлотта занимались ею, то и дело вытирая пол возле дивана от рвоты, в то время как Жиль прилип к экрану телевизора. Я думала, что сойду с ума!

Я тут же позвонила терапевту Кариму, который посоветовал мне привезти Жюли. Грегори помог мне перенести дочь в машину, и я помчалась в Пюизо. После осмотра Карим распорядился отправить Жюли в больницу Фонтенбло. В тот день в Малешербе произошла авария, и свободных машин «скорой помощи», чтобы отвезти Жюли, не было. Я снова села за руль и направилась в Фонтенбло. В больнице Жюли сразу же подсоединили к приборам, и медсестра попросила ее медицинскую карточку. Я чуть было не расплакалась: после утреннего стресса и усталости, после ночи, которая была для меня такой короткой, я забыла ее дома. Видя, как я расстроена, медсестра попыталась меня успокоить:

— Ничего страшного, мадам Мезоннио. С вашей дочерью все в порядке, теперь мы за нее отвечаем. Мне