Мое терпение подходит к концу. Сорвав с себя простынь, я встаю с кровати, одергивая подол сорочки, однако она совершенно не скрывает моих оголившихся ног.
Меня тут же охватывает раздражение. Разве я должна волноваться, что меня увидит Кэш в таком виде? Уверена, он был свидетелем более откровенных участков тела у девушек.
Я подхожу к Кэшу и вырываю из его рук свою книгу.
– Только из уважения к нашему прошлому я не стану устраивать скандал. Уходи отсюда. Немедленно!
– Только из уважения к нашему прошлому я не стану делать того, что хотел сделать.
– И что ты собрался делать? Зачем ты вообще забрался в мою спальню? – я стараюсь держаться спокойно, подавляя в себе желание проехаться книгой по его ухмыляющемуся лицу.
Кэш пожимает плечами.
– Я уже говорил. Твой отец запретил мне к тебе приближаться, а я ненавижу запреты.
– Все дело в банальном запрете? Как минимум, это неоригинально. Я думала у тебя более богатое воображение.
– Что ты еще думала обо мне? – спрашивает Кэш, пока его глаза нагло скользят по моим ногам.
Я тут же поджимаю пальцы на ступнях. Мне явно не нужно было говорить последнее предложение. Неужели, я настолько плоха в том, что пытаюсь утаить от Кэша?
– Не льсти себе. Я совершенно не думаю о тебе, – я кладу книгу на стол, чтобы не запустить ею в Кэша, и добавляю. – Не считая того, что ты ведешь себя по отношению ко всем, как подонок.
Обычно, я более дружелюбна с людьми и не употребляю подобных слов. Но Кэш заслуживает такого обращения. Вчера он унизил старшеклассницу на парковке, в академии запустил мяч в Джека, а сегодня ночью бесцеремонно забрался в мою спальню. И в мой сон.
Внезапно Кэш протягивает руку и обхватывает мое запястье. Я ахаю, когда он усаживает меня к себе на колени и сжимает талию, притягивая близко к себе. Так близко, что между нами остаются крохотные, ничтожные дюймы пространства.
– Ты понятия не имеешь, каким я могу быть подонком, – шепчет Кэш, и в тишине спальни он звучит, как гудок поезда. – Но я никогда не буду таким с тобой. С кем угодно, но не с тобой.
Я упираюсь в его грудь руками. Три года назад он вычеркнул меня из своей жизни. А теперь заявляет, что я для него что-то значу. Зачем Кэш разбрасывается такими словами? Неужели он думает, что я в это поверю?
– Отпусти меня, – шиплю я себе под нос.
Кэш не дает мне освободиться. Крепче сжимая мою талию, он настойчиво удерживает меня у себя на коленях. Стиснув зубы, я пытаюсь соскользнуть по его бедрам в надежде отстраниться. Я чувствую, как подо мной напрягается Кэш.
– Ким… – низко рычит он. – Еще несколько твоих движений, и я не буду сдерживаться, черт возьми.
– Не будешь сдерживаться в чем? – я непонимающе смотрю на него.
Кэш поднимает руку и приближает ее к моему лицу. С обманчивой нежностью он проводит по моей скуле, а потом грубо обхватывает подбородок. Я замираю и прекращаю попытки освободиться. Я смотрю в его глаза. В его жестком взгляде нет ничего от того маленького мальчика, которого я помню из детства. И вместе с тем цвет его глаз остался прежним.
Прекрасный, глубокий, синий.
– Кимберли, можно войти? – раздается стук в дверь.
Мое сердце в груди перестает нормально функционировать. Оно дико бьется, и пульс ударяет по вискам.
Если мой отец застанет меня наедине с Кэшем, то беды не избежать. Отец превратит мою жизнь в тюрьму. В тюрьму, в которой я должна безропотно сидеть и ждать, когда меня вытащит будущий муж.
– Папа может тебя увидеть, – одними губами произношу я, испуганно глядя на Кэша. – Уходи!
Любой другой парень, незаконно пробравшийся в чужой дом, избежал возможности столкнуться с его хозяином.
Но только не Кэш.
На его лице не отображается какой-либо признак беспокойства или тревоги. Такое ощущение, что ему абсолютно плевать, если мой отец зайдет в комнату. Кэш продолжает крепко держать мой подбородок и неотрывно смотреть на меня.
– На что ты готова пойти, чтобы твой папочка не увидел меня? – спрашивает он, и за этот наглый вопрос мне хочется его придушить.
– Ты должен уйти прямо сейчас, – настойчиво повторяю я.
– Мы оба знаем, что я не сделаю этого, пока не получу то, зачем пришел, – заявляет Кэш, и его хватка на моем подбородке усиливается. Боюсь, отпечатки его пальцев могут остаться на коже.
– Что тебе нужно?
– Я хочу узнать, какая моя принцесса на вкус.
– Что это значит?
Кэш убирает руку с талии, обхватывает мою ладонь и кладет ее мне на колено. Управляя моей рукой, он двигается выше и подбирается к краю сорочки. Я поджимаю пальцы на ступнях, когда моя рука под его руководством начинает скользить по внутренней стороне бедра.
– Это значит, что ты приласкаешь свою киску, а потом дашь мне попробовать, – говорит Кэш, и его низкий грубый тембр ударяет по моим барабанным перепонкам. – Держу пари, мне будет трудно оторваться от твоих сладких пальчиков, измазанных соками.
Я открываю рот и тут же закрываю его, теряя дар речи. Не могу поверить, что он мне только что предложил такое бесстыдство!
– Я не стану этого делать, – бормочу я и одергиваю его руку.
Кэш пожимает плечами.
– Твой выбор. Тогда я останусь здесь и поприветствую твоего папочку.
Дверная ручка начинает дергаться, и я одновременно благодарю и проклинаю себя за свою привычку закрывать спальню на ключ.
– Кимберли, ты спишь? – спрашивает отец.
– Ты не можешь так со мной поступить! – я яростно смотрю на Кэша и принимаю еще одну попытку освободиться.
Но он продолжает крепко держать меня за подбородок и придвигается вперед. Моя грудь сжимается. Кэш так близко, что я чувствую его теплое дыхание, скользящее по моей коже. Вижу его глаза с золотистыми вкраплениями внутри синей радужки.
– На самом деле у тебя есть еще один вариант, чтобы я ушел незаметно от твоего папочки.
– Какой вариант? – спрашиваю я. Если он сейчас произнесет очередную мерзость, клянусь, я убью его.
Кэш внимательно наблюдает за мной. Его жесткий взгляд сосредоточен на моих чертах лица, будто он пытается оценить реакцию. Он проводит языком по губам и тихо, но уверенно произносит:
– Поцелуй.
По сравнению с тем, что Кэш предложил ранее, это не звучит так отталкивающе и безобразно. Но я все равно не хочу вестись на его манипуляции.
– Кимберли, открой, – отец громче стучит в дверь. – Мне нужно с тобой поговорить.
Моя надежда на то, что папа в конце концов перестанет барабанить в дверь и уйдет, бесследно растворяется в воздухе. От напряжения я сжимаю челюсти так сильно, что у меня болят десны и зубы. Ненавижу, что мне придется идти на поводу у Кэша. Но если я соглашусь, то на своих