Играл на конкурсе молодых исполнителей. И выиграл. А когда вернулся, нашел пустую квартиру. Лина Каэн исчезла. Вместе со всем добром. И с моим сыном.

– Вы его искали?

– Свое добро? Нет, я купил все новое.

Вьенер усмехнулся и сел, точнее, рухнул в кресло и вытянул ноги.

– Устал, – прошептал он и опустил веки.

– Так почему вы беспокоитесь за Самюэля?

– Из-за его матери. Я успел ее изучить. Эта женщина относится к людям как к своей собственности. Она хочет, чтобы Самюэль принадлежал только ей. То же самое было со мной.

– С вами?

Вьенер немного подтянулся в кресле и рассказал, как он, в то время молодой и необыкновенно одаренный музыкант, встретился с Линой Каэн, официанткой. У него недавно умерла мать, он остался без средств, практически без крыши над головой. Лина его приютила, накормила, взяла под опеку.

– Мне было двадцать два года, – оправдывался он. – Она потребовала, чтобы я для заработка играл на пианино в ресторане, где она работала. Чтобы был у нее на глазах. Патологическая ревность.

– Вы давали ей повод для ревности?

– Еще бы. – Вьенер уселся совсем прямо. – Я спал со всеми подряд. – Он мило улыбнулся Спасителю. – То есть буквально. Всяк норовил меня оприходовать.

Хватил он, что ли, лишку за обедом?

– Впрочем, я не о себе пришел разговаривать.

– Вы уверены? – спросил Спаситель и тотчас пожалел об этом.

Ведь он еще не захлопнул дверцу клетки. Но Вьенер лишь бросил взгляд в окно и небрежно уронил:

– Ну, допустим.

– Допустим?

– Что я пришел поговорить о себе. Вам это интересно?

– Я психотерапевт.

– Так я вам интересен? – настойчиво спросил Вьенер.

– Ну…

Спаситель заметил, что у пианиста, когда он волнуется, начинается тик. Он принимается часто и быстро моргать. Как теперь.

– Что вы сейчас чувствуете?

– Что я чувствую?

– Да-да. Сию минуту.

– Ничего… А как проводят терапию? Как это бывает?

– Точно так, как у нас с вами.

– Just talking.

– Да, одни разговоры.

– Забавно.

Вьенер встал. Все пропало, птичка сейчас упорхнет. Он подошел к окну, приподнял занавеску и пробормотал:

– Уже тут.

На улице Мюрлен стоял черный «мерседес».

Спаситель тоже встал.

– Вы очень высокий, – отметил Вьенер.

И правда, Спаситель был на голову выше него и намного шире в плечах.

– Ну ладно. Когда начнем? – В голосе Вьенера послышалось и снисхождение, и нетерпение. – Торонто, Монреаль. Терапия по скайпу – так можно?

Не было случая, чтобы пациент вот так навязывал Спасителю свою волю. Однако он ответил:

– Можно.

И даже дал Вьенеру номер своего личного мобильного и электронный адрес. Тот сунул карточку в карман, как будто так и надо.

– Думаете, дело сладится? – спросил он, все чаще мигая.

– Я провожу вас. В принципе, я беру сорок пять евро за сеанс.

– Но для меня – бесплатно.

– Сегодня была только проба. Но от лечения бывает толк, только когда оно платное.

Спаситель открыл перед посетителем обе двери: из кабинета и из дома, ему уже не терпелось выпустить на волю диковинную птичку. На прощание он пожал Вьенеру руку, сухую, нервную, костистую, драгоценную руку музыканта, и проследил за ним взглядом до самого «мерседеса». Там – вот сюрприз! – Вьенера ждал, опершись на капот, белокурый молодой человек – вероятно, Антуан, – который посмотрел на психолога с неприкрытой ненавистью. Что там Вьенер говорил о Лине Каэн? «Патологическая ревность»? Похоже, птичка постоянно попадала в одну и ту же западню.

Пока Спаситель вел необычный для себя разговор с Вьенером, Луиза на другой половине дома тоже делала нечто диковинное. Кормила Жово, которого едва знала, Габена, о котором не знала ничего, и Лазаря, которого знала как приятеля своего сына. «Что я тут делаю?» – крутилось у нее в голове. Когда все поели, Лазарь задал созвучный вопрос:

– Что делаем после обеда?

– Я, – ответил Жово, – собираюсь чуток покемарить у себя на камбузе, а потом над лайбой твоего папаши пошурую.

Лазарь, как обычно в случае с Жово, не был уверен, что все понял, но общий смысл он ухватывал правильно: ничего интересного не предвиделось.

– Можно сходить в кино на «Марсианина», – предложил Габен.

– Я читала в «Телераме» плохой отзыв об этом фильме, – сказала Луиза.

– Проверим.

Луиза решила вернуться домой и дописать статью для «Репюблик дю Сантр», которую обещала главному редактору. Но, как только очутилась одна в квартире на улице Гренье-а-Сель, на нее напала хандра. Тем более что прямо в лифте она получила эсэмэску от Поля, все еще гостившего у бабушки:

Забири меня. Аксель и эван трисут клетку сержанта и хотят брать вруки чудика. Нану говорит чтоб я давал хомячков своим братям но они их убют! Нинавижу!!!

К письму брата Алиса сделала приписку:

Нану сидит в митике[6]. Думает, я ни4о не знаю ☺ лол!

Когда Вьенер ушел, Спаситель вышел в коридор и пересек границу, отделявшую его деловую жизнь от личной. Но в кухне никого не было, а на столе лежала визитка, на которой рукой Луизы было написано:

Габен и Лазарь ушли в кино.Жово спит. А я пошла домой работать.Пока

Спаситель обмахнулся визиткой, как веером. Записка суховатая. Луиза накормила троих мужиков, как кухарка или подавальщица в полковой столовой, – вряд ли ей это доставило удовольствие. «Нехорошо, – подумал Спаситель, покусывая край визитки, – надо что-то менять». Раз традиционная семья исчезает, значит, надо придумывать новые формы. Да, но осуществить эту глобальную идею прямо сейчас, в 14:20, когда на 14:30 назначен следующий пациент, было трудновато. Пока Спаситель остановился на том, что позвонит Луизе вечером.

За ужином собрались все трое парней, как их называл теперь Спаситель.

– Ну как фильм? Понравился?

– Американцы самые крутые. Они весь Марс засадят картошкой, – коротко резюмировал содержание ленты Габен, полсеанса проспавший в кресле.

После еды парни, соблюдая военную дисциплину, убрали грязную посуду и загрузили ее в посудомойку, вытерли губкой стол, подмели пол и насыпали фруктовой кожуры Спасёну, хомячку Габена, и мадам Гюставии, хомячихе Лазаря.

– Спокойной ночи, шеф! – сказал Жово.

– Я рекомендовал бы посылать всех школьников на стажировку в Иностранный легион. Это бы сильно упростило семейную жизнь, – ответил Спаситель.

Жово расцвел от этих слов и тут же похвалился:

– Вы еще главного не знаете! Ваши ребята обливаются холодной водой по утрам!

Лазарь, уже на лестнице по пути в свою спальню, выпятил грудь колесом и процитировал Жово:

– «Холодный душ, сукины дети, и будете мужиками!»

– Впрочем, – заметил Спаситель, – не всем родителям это пришлось бы по вкусу.

Он отправился в свою комнату, прихватив дежурное чтиво: «Психосоматика – это диагноз?»

Электронный будильник показывал 21:22. Спаситель знал, что должен извиниться перед Луизой. Но не мог подобрать слов, чтобы получилось и шутливо, и ласково. Он даже нашел себе оправдание: ведь ужин накануне приготовил он, а Луиза ему тоже не сказала спасибо. Правда, это была готовая лазанья – только разогреть. Пока он препирался сам с собой, зазвонил телефон.

– Луиза?

– Послушай, не сердись за ту записку на столе. Зря я так…

Она еще извиняется!

– Да нет, Луиза, это я невоспитанный хам! Бросил на тебя парней, как будто ты обязана… Конечно, тебе у меня неуютно. Нет даже дивана, чтобы спокойно почитать, или… как это называется в приличных домах… «уютного уголка», мягкой мебели для гостиной. Жилище дикаря!

Он ругал себя, а Луиза смеялась. Прошел целый час, а они все