Да, Марианна, это только ты можешь так триумфально покидать лекцию, поддерживаемая людьми в белых халатах, на глазах целого курса, спасибо, хоть не нашего. Ужас какой-то. В очередной раз радуюсь нашему девчачьему контингенту. Какая-то добрая душа даже одолжила мне длинный, почти по колено, кардиган. Так что я даже прилично выгляжу. Рядом с врачами я чувствую себя спокойно, думаю, умереть ни при каких раскладах мне не дадут.
Потом я не менее триумфально несусь в больницу на врубившей оглушительную сирену скорой. Надо же, машины рассыпаются перед нами как тараканы. Смешная ассоциация, Марианна. Но в приёмном покое мне уже не смешно. Врачи скорой сдают меня с рук на руки хмурой пожилой женщине, врачу приёмного отделения.
Первым делом мне делают УЗИ. Врач долго водит по моему животу холодным стержнем, внимательно смотрит на экран компьютера, диктует непонятные мне термины и цифры медсестре. Я понимаю лишь слова «в пределах нормы». Странно, если всё в пределах нормы, зачем тогда мне берут кровь из вены и из пальца?
И почему пожилая уставшая врач, насколько я понимаю, оставляет меня в больнице? Ведь, если бы меня отпускали домой, мне бы точно не задавали такое количество вопросов.
Среди вопросов есть и такой, который вгоняет меня в краску. Врач спрашивает, с какого возраста я живу половой жизнью. Я отвечаю, что половой жизнью не живу. И первый раз вижу эмоции на бесстрастном лице врача.
– Откуда в таком случае беременность? – с весёлым удивлением спрашивает она.
– Какая беременность? – не понимаю я.
– Беременность сроком 5-6 недель. Повышен тонус матки, существует угроза выкидыша. Вам показана госпитализация.
Я ничего не понимаю из того, что она говорит. Какая беременность, какой тонус? Причём здесь я?
– Сколько у Вас половых партнёров? – спрашивает врач.
Я смотрю на неё во все глаза. Да что ж это такое, в конце концов? Я, что, сплю и вижу дурной сон?
– Девушка, будьте добры, отвечайте, – безразлично-устало говорит врач.
– У меня нет половых партнёров. Я… я один раз всего… Как это может быть?
– Значит, в этот один раз у Вас была овуляция и наступила беременность.
Меня начинает бить нервная дрожь. Я отказываюсь понимать суть происходящего. Этого не может быть, это всё происходит не со мной. Нянечка приводит меня в отделение, где мне выдают больничный халат и тапочки. После этого медсестра, молодая веснушчатая девчонка с густо накрашенными ресницами и собранными в хвостик русыми волосами, делает мне дико больной укол в ягодицу. Боль на время отвлекает меня. Я морщусь, чуть не плача.
– Ничего, зато ребёночка сохранишь, – весело успокаивает меня медсестра.
Потом она отводит меня в палату. Палата довольно-таки большая, целых восемь коек. Шесть из них заняты.
– К окну не ложись, там дует, – доброжелательно говорит мне рыжая девчушка, с аппетитом поглощающая золотистые блинчики. Их у неё целая тарелка.
– Спасибо, – на автомате отвечаю я, подхожу к дальней от окна кровати, присаживаюсь, но тут же вскакиваю от боли в ягодице.
– Всё ясно с тобой. Тоже угроза. Возьми, приложишь, полегче станет, – порывшись в тумбочке, протягивает мне капустный лист полненькая женщина лет тридцати, – меня, кстати, Маша зовут, – представляется она.
Рыжая девчонка оказывается Верой, есть ещё Надежда и Наташа.
– А это Ольга, – указывает на спящую темноволосую девчонку Вера, – но она после наркоза, ей не до разговоров.
– ЭКО выкинула, говорит, второй раз уже такая песня.
– Да, ЭКО это дело такое…
– У неё у мужа, вроде, сперма слабая, тридцать процентов живчиков всего…
– Ну, тридцать процентов это ничего ещё…
– Но, конечно, мучения всякий раз какие…
– И за что нам всё это…
– Мужикам хорошо, только и знают, что удовольствие получать, а нам мучайся…
– А мне, прикинь, мой говорит, когда, мол, после выписки это самое можно будет…
– Это самое ему, разбежался…
– Вот-вот, они только об этом и думают…
Разговоры женщин доносятся до меня как сквозь вату. Я скрючилась на кровати, стараясь лечь так, чтобы не тревожить место укола. Очень больно, и лист капусты не помогает от слова совсем. Я пытаюсь абстрагироваться от ситуации, прогнать панику, но у меня получается слабо. Беременность… Вот это да…
Вот это ты отожгла, Марианна, ничего не скажешь. Я вспоминаю, что Светка вроде при малейшем подозрении на нежелательную беременность делает какие-то уколы, которые просто вызывают месячные, и всё. Но у меня крайне нерегулярный цикл, а эти уколы показаны только при очень маленьких задержках, кажется, не больше недели.
Сейчас по-любому поздно. Что же, сейчас, получается, только аборт. Ох, какое же страшное слово. Ой, мамочка, как же я боюсь. Но, пока я в больнице, самое время. Самое время…
глава 7
Марианна
Мне очень жарко, солнце в зените и печёт нещадно, нисколько не жалея тех, кому не повезло попасть под его безжалостные лучи. Я бреду по горячему тёмно-жёлтому песку раскалённой пустыни следом за Дашкой с Серёгой. Ребята, в отличие от меня, идут вполне бодренько, смеются чему-то, взявшись за руки. Они совсем рядом, но я никак не могу догнать их. «Даша, Даша, а где Андрей?» – кричу я. «А зачем тебе Андрей, Марин? – удивляется Серёга, – ты разве не знаешь, он умер давно…»
– Марианна! Вставай! Ужин привезли…
Я вскакиваю, дико оглядываясь по сторонам. Всё та же унылая палата, всё те же крашеные серой масляной краской стены; когда-то белый, а сейчас желтоватый от времени потолок. В нашей палате появилась железная тележка, заставленная тарелками с макаронами по-флотски и стаканами с чем-то розовым.
Вселенское облегчение накатывает на меня. Это был всего лишь сон. Какое счастье… Я вытираю пот со лба. Я вся мокрая, спала, укрывшись с головой, да ещё и в одежде. Андрей. Здесь, в больнице, я совсем не думала о нём. Я думала только о себе, о своём положении, почему-то никак не связывая обрушившееся на меня известие с ним.
Но сейчас я вдруг наконец-то осознаю, что во мне независимо от моего желания поселилась частичка Андрея. Его сын. Или дочка. Его ребёнок, который одним махом рушит все мои усилия забыть. Андрей. Как же я хочу увидеть его, хотя бы одним глазком. Но даже этого мне не дано. Мне придётся справляться с последствиями нашей ночи одной. «Сладку ягоду рвали вместе, горьку ягоду – я одна…» Да. Ох, но к чему же этот сон? Этот кошмарный, страшный сон…
– Марианна, ты не зевай, а то увезут