Уж моему бывшему теперь точно не обломится. Скотина. Ты не представляешь, Марианн, как же я его ненавижу. Я бы его даже убить смогла, отвечаю. Просто сидеть из-за этой твари неохота.
– Слушай, Ян, а почему ты говоришь, что на матерях-одиночках никто никогда не женился? Известный же случай был, с артистами какими-то. Фамилии забыла, но был же случай, был. Он на ней женился, когда она была беременна от другого, который ею как раз-таки и пренебрёг.
– Ой, ну, может, и был один на миллион. Это исключение, которое только подтверждает правило, Марианн. Так что даже думать тут нечего и не о чем. И потом, мы же не в подворотне где-нибудь аборт делать будем, а в медицинском учреждении, в Москве, между прочим, в столице. Так что, не дрейфь, Марианн, не так страшен чёрт, как его малюют. Кстати, ты постарайся к Марине Юрьевне на аборт попасть. У неё, девчонки говорят, рука лёгкая.
– Так, девочки, а вы почему тут в дыму стоите? Да ещё и на сквозняке? Девочки, вы беременные, нельзя так безответственно относиться. Давайте, давайте в отделение, ступайте.
– Да мы уже почти не беременные, тёть Глаш!
– Да типун тебе на язык! Ступайте в отделение, ступайте…
Старенькая нянечка нашего отделения, тёть Глаша, прогоняет нас с Яной с лестничной площадки, где Янка курила одну сигарету за другой. Тёть Глаша смотрит на нас с жалостью, и есть ещё что-то в её взгляде. Ох, она смотрит на нас как на немного умалишённых. Почему?
Очередь у ординаторской наконец рассосалась. К нашему лечащему врачу Марине Юрьевне постоянно народ идёт. Каждой о своей проблеме без лишних ушей поговорить хочется. А кто выписывается, те коробки конфет несут, спасибо говорят.
Марину Юрьевну очень уважают. Все говорят, что врач знающий и руки очень хорошие, после операций у неё все быстро выписываются без всяких осложнений. К ней не боятся на операции идти. Здесь ведь не только аборты делают, а ещё много чего. Случаев полно всяких.
У нас в палате, например, девочка, которая Наташа, так её с внематочной беременностью привезли. Еле успели операцию сделать, говорит. Ужас вообще. А если бы она где-нибудь, да на той же даче была бы? Говорит, тогда точно не успели бы её в ближайшую больницу доставить. У меня прямо мороз по коже от её рассказа.
И да, спайки в трубах, из-за которых бывают внематочные, тоже могут появиться после аборта. Вот попала же я в ситуацию, а. За что? Что я в своей жизни сделала не так?
Марина Юрьевна приветливо смотрит на меня. Мне кажется, что врач должен быть именно таким, излучающим такую весёлую доброту. Марина Юрьевна красивая весёлая женщина, чертами лица она немного напоминает Вивьен Ли, только Марина Юрьевна блондинка с аккуратной короткой стрижкой и лёгким румянцем. Когда она заходит в нам в палату, кажется, что наши унылые будни освещаются солнечным лучиком.
– Ну что, Марианна, у тебя всё благополучно, – улыбается Марина Юрьевна, – ещё пару деньков тебя понаблюдаем и на выписку. С ребёночком всё хорошо, будешь соблюдать все рекомендации и, надеюсь, больше тебе в наше отделение поступать не придётся.
– Марина Юрьевна, я хочу сделать аборт...
глава 9
Марианна
– Но ты хоть понимаешь, девочка, что у тебя не всё радужно с репродуктивной системой, раз уж ты у нас оказалась?
– Почему? – я понимаю, что вопрос глупый, но то, что у меня есть какие-то отклонения, выбивает почву из-под ног и я совсем теряюсь.
– Потому что полностью здоровые женщины к нам не попадают по определению. Но даже у женщин с безупречной репродуктивной системой последствия прерывания беременности непредсказуемы. Что уж говорить о пациентках нашего отделения.
– Но это ведь не сто процентов? Ну, что будут последствия…
– Конечно, не сто процентов. Но тем, кто попал в эти не сто процентов, от этого не легче. Подумай, девочка, подумай. Время у тебя есть.
– Нет, я никак не могу. Сделайте мне, пожалуйста, аборт.
– Ну, во-первых, по щелчку пальцев тебе никто ничего не сделает. Ты у нас лежишь на сохранении беременности, а не по поводу прерывания. Подлечим тебя, выпишешься. Возьмёшь в поликлинике по месту жительства направление на прерывание беременности и поступишь в плановом порядке. Но время у тебя, повторяю, на то, чтобы обдумать все последствия такого шага, есть.
– Но, понимаете, у меня получается… пьяное зачатие. Так что я не передумаю.
– Ну что, твой половой партнёр прямо запойный алкоголик? – сочувственно смотрит на меня Марина Юрьевна.
– Нет, что Вы, конечно, нет. Просто, ну, в момент зачатия…
– Конечно, позитивным фактором это не является, но, как ты думаешь, все люди получились именно путём продуманного зачатия с отказом партнёров от вредных привычек минимум на три месяца? А по-хорошему вообще на полгода? Нет, конечно. Даже у дремучих алкоголиков могут родиться практически здоровые дети.
Мать-природа милостива, Марианна. Так что с тобой мы решаем так. Ты спокойно заканчиваешь лечение в нашем отделении, после чего продумываешь свои действия ещё раз. Договорились? Всё. Позови следующую, будь добра…
~~~
– Не, ну а чё ты хотела, правда? Чтоб тебе прям счас аборт забабахали? Я по направлению, и то только завтра пойду.
– Боишься, Ян?
– Ещё как. Ну, а чё делать. Я стараюсь не думать.
– А этот, твой-то, знает?
– Я с ним не общаюсь больше. Ну его к чёрту. Пусть в аду горит. Он мне не звонит, не пишет.
– А ты со злости его номер заблокировать не могла?
– Да нет, вот он, «Любимый». Бывший. После аборта символически сотру его номер и сожгу все его подарки.
– Кузовлёва, тебя Марина Юрьевна зовёт…
– Вот блин, опять отговаривать начнёт. Подожди меня, ок?
– Ок…
Я смотрю, как за Янкой закрывается дверь ординаторской и не сразу замечаю, что её телефон так и остался лежать на стуле рядом со мной. «Любимый». Несколько секунд я смотрю на блестящий экран. Потом, оглянувшись, медленно, чтобы не привлечь внимание прохаживающихся женщин, беру Янкин телефон и дрожащими от волнения пальцами набиваю смс-ку этому «Любимому»…
Я успеваю секунда в секунду.
– О, Ян, ну ты и быстро…
– Да это насчёт не пить – не есть, сдать то да это. Уже не уговаривала. Видит, что бесполезно. Ты, Марианн, приходи завтра, посидишь со мной в очереди, ладно?
– О, там ещё и очередь?
– А ты думала… У нас в абортном отделении все палаты ломятся…
~~~
Ну ты и авантюристка, Марианна. Ой, как же я боялась, что Янка