Только один клан решил поселиться отдельно, восточнее, в горах. Их стали называть горными эльфами, а королевство, соответственно, – Королевством горных эльфов.
Гномы выбрали крупный горный массив на юго-западе и поступили по примеру эльфов. Вернее, почти. Кланы разыграли горы в карты или на кулаках, в общем, кому как оказалось удобнее. Короли остались королями, а правящую династию выбирали раз в столетие на большой сходке. Самому архипелагу дали общее название – Гномлия, то есть «место, где живут гномы». Просто и понятно, по-гномски.
Драконы обжили острова далеко в океане. Русалки, дриады расселились по прочим различным водоемам. Зеленокожие заняли северные горы. Их королевства так же заняли своё место на карте Эльсидории.
После появились и другие обозначения. Например, архипелаг Ансара, гора Перворожденных, Зелёное озеро, Великая пустыня и так далее.
В общем, в Эльсидории, действительно, всем хватило места.
Уже после Великой Миграции Совет Магов неожиданно вынес вердикт: никаких полукровок! Это показалось всем весьма странным требованием. Чем плохи полукровки? Но метафоры вдруг заорали:
– И правильно! Если бы эльфы тогда не начали якшаться с людишками, то ничего бы и не было!
Эльфы ожесточенно заспорили: не якшались, а любили! А любовь для них, для эльфов, священна!
Разгоревшийся гвалт прихлопнули сами маги, заявив, что в следующий раз пригласят только коронованных особ и Хранителей, мол, Совет Магов теперь только для избранных, а не как раньше, когда приглашались ещё и просто волшебники, герои – в общем, все те, кого дивные считали правильным послать на столь важное заседание.
Конечно, многие рассердились! Но обижаться некогда: освоение новых земель требует огромных усилий.
А потом Совет Магов уже в новом своём составе провозгласил Культ Чистоты Крови. Эльфы растерялись, гномы заохали, а метафоры заорали, что так оно и правильно будет, а короли сказали жёстко: никаких полукровок!
Первыми жертвами в той войне стали полукровки. Почему именно они?
Зачем вообще нужен это запрет?
* * *
Знали ли маги, а может просто догадывались, что проклятье, идущее по следам полукровок, невозможно остановить никакими засовами?
Сказание начинается
«Нужно решиться».
Женщина стояла у окна, напряженно вслушиваясь в тишину, пытаясь уловить малейшее колебание, изменение – предупреждение об опасности.
Об Их приходе.
«Я должна…»
Женщина судорожно вздохнула. Повернулась.
Ни единого постороннего звука! Ничего лишнего.
Ещё раз оглядела комнату, словно в поисках чего-то. Хотя здесь так мало мебели, что потерять что-либо (или спрятаться) – просто невозможно! Стол без скатерти, на нём стопки взрослой и детской одежды, пелёнки, немного посуды, продуктов. Рядом пара стульев, детская двухместная кроватка. Ничего более! Ни шкафа, ни кровати. Всё белое, ни единого тёмного пятнышка.
Кроме неё самой.
Женщина одета во всё чёрное, отчего черты красивого дивного лица кажутся острее, жёстче. К тому же вооружена – за спиной меч, на поясе кинжал, кожаные доспехи.
Зачем?
Вот ещё одна странность – кроватка двухместная, а ребёнок один.
Девочка.
Внезапно женщина напряглась.
Шаги! Кто-то идёт сюда!
Лицо женщины исказилось. Правой рукой медленно вынула меч из ножен. Приготовилась. Оскалилась. Крылья ноздрей затрепетали, пытаясь уловить запах шедшего.
Дверь открылась.
– Карий? – невольно воскликнула женщина и опустила меч.
В её голосе прозвучало так много самых разных чувств, что мужчина опешил.
– Анжи… – прошептал он, протянул к ней руки. – Моя Анжи!
Как давно он не видел её! Как мечтал об этой минуте!
«Анжи, моя Анжи!..»
Сердце сжалось от любви, от жалости!.. Как она устала! Под глазами круги, острые складки у рта…
По дороге сюда он тщательно репетировал все те слова, которые сочинял ночами вот уже несколько недель. Хотел швырнуть их ей в лицо – прямо с порога! Сказать как можно надменнее, злее; но стоило увидеть её, как тут же забыл. Вдруг показалось, что всё сейчас пройдет легко. Она выслушает его, согласится. И всё будет как прежде. Она снова станет его Анжи, только его, словно всего этого никогда не было.
Ничего этого никогда не было.
– Зачем ты здесь? – ответила она.
Этого оказалось вполне достаточно, чтобы мужчина очнулся.
– Тебя прислали Они? Или отец? – бросила женщина. Её лицо вновь стало острым, чёрным.
Мужчины открыл было рот, чтобы ответить, но тут заплакал ребёнок. Женщина кинулась к девочке, свободной рукой осторожно перевернула её на другой бочок – ребёнок снова уснул.
– Ты любишь её больше, чем меня!
– Не кричи, разбудишь, – огрызнулась женщина. – К тому же ты говоришь глупость. Я люблю вас обоих.
– Ну, конечно! – Мужчина покосился на меч. – Ради неё ты готова насадить меня, словно индюшку на вертел.
– Я всего лишь защищаю своё дитя.
– Ну, конечно! – повторил мужчина.
От двери он так и не отошел, так что девочка была видна ему лишь сквозь прутья кроватки. Словно боялся увидеть ребёнка.
– Говорят, он ходит к тебе, – ухватился мужчина за спасительную мысль.
– Ревнуешь? – рассмеялась женщина. – Он – мой друг. Очень хороший, верный, но друг.
Мужчина нахохлился ещё больше. Смешно ей! Глаза рыскали по комнате, пытаясь ухватиться за любую деталь, которая могла бы разозлить его ещё больше.
– Ты подурнела, – бросил он. – Этот тебя плохо обхаживает?
– Спроси у него! Он скоро будет.
Мужчина побелел: этого ещё не хватало! Сжался, весь гонор пропал куда-то, но всё-таки сказал:
– Ты не сумеешь защитить её.
– Посмотрим.
– Они убьют тебя. Они сильнее.
– Это тоже посмотрим.
– Отдай ребёнка, Анжела! Им нужны обе девочки!
– Обе? Так тебя всё-таки прислали Они? – Чёрные глаза женщины нехорошо сощурились. – Что Они сделали с Машей? – Женщина сжала меч, ещё немного и кинется.
– Я ничего не знаю! – быстро залепетал мужчина. – Твой отец беспокоится за тебя, Анжи. Ты должна занять своё место в стае!
– Тогда почему пришёл ты, а не он?
– Откажись от ребёнка! Они не успокоятся! Мы разных кровей, и наша дочь… – он запнулся, – полукровка. Для неё никогда не будет места среди метафоров. Всё-таки я – птица, а ты – волк. К тому же родились близнецы – значит, кровь разделилась. Они не успокоятся.
– Успокоятся! – Женщина зло усмехнулась. – К тому же метафоры – не единственные дивные в Эльсидории. Эльфы примут её так же, как приняли меня. Это ведь эльфы! Они готовы принять всех. Так что через шестнадцать лет, когда кровь пробудится, она сможет вернуться.
– Ты собираешься прятать её шестнадцать лет?
Такого поворота он явно не ожидал!
– И где ты собираешься ее прятать?
– Миров много! – Глаза женщины сверкнули. – Их бесконечно много! Найдется какой-нибудь подходящий, где тоже есть люди, где она будет в полной безопасности. Пусть далеко от меня, от истоков своей крови, но в безопасности.
– Так вот зачем он здесь! Конечно же! – Мужчина разозлился. – И ты думаешь, что эта сволочь вот так и позволит тебе рискнуть его царственной шеей? Думаешь, Они не сумеют добраться до него?
– Анжела! – вдруг заговорил он изменившимся голосом. – Всё безнадёжно. Нет ни единого шанса! Они сильнее! Откажись от ребёнка! Откажись, и всё будет как раньше.
– Как раньше уже не будет. Они отняли у меня одного ребёнка, но второго не получат. – Женщина оскалилась. – Я люблю тебя, Карий. Даже не смотря на то, как ты сейчас жалок, я всё равно люблю тебя. Но и она… они… мои девочки! Две Мари! Я люблю их. Я мать! Я спасу её. А теперь уходи. И не смей возвращаться.
…Мужчина ушел.
Женщина напряженно прислушивалась к его угасающим шагам, и как только они полностью стихли – разрыдалась.
Она рыдала, закрыв лицо левой рукой, а правой всё ещё сжимая меч.
Внезапно дверь скрипнула – женщина сделала резкий выпад.
– Спокойнее!
Мужчина – но не тот, которого она так любила и презирала одновременно, другой – отскочил в сторону, вскинул руки.
– Надеюсь, ты не меня поджидаешь? – спросил он с явной надеждой.
Женщина отшвырнула меч.
– Что ты так долго? Так долго! – Кинулась к нему.
Мужчина обнял её.
– Ну-ну, успокойся! А то девочка возьмёт пример с тебя, а двух ревущих женщин я просто не вынесу. Всё будет хорошо, – пообещал он, проводя ладонью по её волосам. – Всё будет хорошо.
– Да, – казалось, женщина немного успокоилась, – теперь всё будет хорошо!..
Она решилась.
* * *
Спустя несколько месяцев женщина всё так же стояла у окна, всё так же напряженно вслушивалась.
«Чего она ждет? – подумал он. – Странно. Она стала такой целостной, решительной».
Он стоял, прислонившись к дверному косяку, ждал, когда она