По степени идиотизма этот вопрос потянул бы на высший балл.
И так понятно, что в его номер Сибрилла Ритхарсон поднялась не для того, чтобы налет обсуждать. Этакий шаблон с обложки модных журналов: волосы инеевым шелком струятся по спине до самой талии, темно-синее платье натягивается во всех стратегических местах даже при развороте плеча. Р-раз — и готово, задница, как мячик в тренажерном зале, сиськи, как спелая маларрнела.
Кто-нибудь мне подскажет, как некоторым девицам это удается: двадцать шесть часов в сутки выглядеть идеально? Я даже если ресницы крашу, у меня через два часа одна загнется влево, другая вправо, а сквозь контурный карандаш помада трещинками расходится от губ, как солнце лучиками. Не говоря уже о том, что меня ни один лак для волос надолго не берет, из-за чего Гелла ругается страшными словами.
— Я оказалась в Ортахарне в тот момент, когда закрыли все воздушные коридоры, а Джерман меня выручил.
Джерман.
Как мило.
— Да, Джерман вообще любит выручать женщин, попавших в неловкие ситуации.
Язык мой мне в задницу, что я несу?!
— Правда?
Сибрилла холодно улыбнулась, обнажив идеальные белоснежные зубы.
Наверняка стоматолог просто озолотился, чтоб ей икалось и пукалось. И вообще, надо было ее на роль Хеллирии пригласить, идеальное совпадение.
— Ну, в общем, вы тут располагайтесь и все такое, а мы дальше пойдем. Мальчики, за мной!
Не знаю, кто очешуел больше — «мальчики» или Гроу со своей помесью драконессы с ледяной горкой, но по коридору мимо них я прошла, высоко вскинув голову в полных непонятках, куда иду. Очень надеюсь, что за следующим поворотом коридор не заканчивается.
— Танни.
Дракона твоего за ногу!
— А?
Я обернулась, встречая темный взгляд. Такой, который даже сквозь пелену какого-то странного отупения на меня действовал, как плавильная установка на металл.
— С тобой все в порядке?
— А что? Не заметно? — Сложила руки на груди и кивнула на вальцгардов.
Гроу прищурился.
— Ты уверена?
Уверена, уверена более чем. И вообще, иди, тебя уже твоя ледянесса заждалась, того и гляди, начнет похрустывать и снежинками сыпать.
— Слушай, мы с тобой уже все выяснили, разве нет? Ты попросил определиться, я определилась. Я играю Ильеррскую, ты снимаешь кино. Все просто.
У Гроу дернулись зрачки. Едва уловимо так.
— Не вопрос, — сказал он. — Будь на связи.
Развернулся и направился к своей блондинистой ледяной горке, а я продолжила путь в никуда, потому что внутри все переворачивалось, хотелось пинать стену или колотить по ней кулаками. Можно головой Сибриллы, но это уголовно наказуемо, да и вообще как-то не по-женски.
Три ха-ха.
Кого я обманываю?
Женщины — это девицы вроде Сибриллы, у которых каждый ноготок идеальностью отливает, а я, Танни Ладэ — социально опасный элемент (как сказала бы моя бывшая директриса), на которую парни западают, исключительно если у них с головой не в порядке.
Так, все.
Глубоко вздохнули, глубоко выдохнули.
Успокоились, развернулись и назад. В номер.
К счастью, ребята мне попались понятливые и не стали задавать вопросов, развернувшись следом за мной. Только оказавшись за дверьми, я глубоко вздохнула и пояснила:
— Передумала. Спать дико хочется.
Выражения лиц вальцгардов, которые в принципе не менялись, можно было, наверное, отнести к скептическим. Или к тому, что они мне поверили.
По большому счету мне было без разницы: сграбастав в охапку мобильный, направилась было к ванной, но путь мне преградили снова.
— Не сейчас, эсса Ладэ.
— То есть в душ мне тоже сходить нельзя?
Во время потенциальной угрозы налета да.
Только сейчас я вспомнила про то, что творится за окнами, о том, что все нормальные люди прилипли к визорам, потому что решается судьба страны и все такое. Но где люди нормальные, а где Танни Ладэ. Которая первым делом побежала к Гроу, потому что поверила, что…
Во что я, собственно, поверила?
Самка оцехарры в брачный период и то умнее.
В ту минуту, когда я так высоко оценила собственные умственные способности, мой телефон разразился надрывным треньканьем. Иначе это конвульсивное дребезжание назвать было нельзя, но в какое из бесчисленных по счету падений у него пострадали еще и динамики, я уже не помнила. Понять, кто звонит, сквозь бесчисленные трещины на дисплее было невозможно, поэтому я нажала аварийную кнопку на корпусе.
— Танни!
— Рихт?!
— Танни, ты сейчас где? Можешь говорить?
— Угу. Да, — покосилась на вальцгардов. — Могу.
— Как ты?
В этом вопросе оказалось гораздо больше внимания, чем мне бы хотелось слышать. А может быть, именно столько, сколько мне хотелось, в этом и проблема. Всякий раз, когда внимание мужчины ко мне переходит определенную черту, я залезаю в пещеру и не высовываю оттуда носа, пока он не сольется в неизвестность. Не говоря уже о том, что обычно случается, когда мне намекают на отношения.
Та-ак. Я сейчас сказала «отношения»?!
Не сказала, а подумала, но это дела не меняет.
— Может, зайдешь? — предложила я, пока мне не надумалось что-нибудь еще.
Заходи ко мне в пещеру, будем набликов считать.
Примерно как Гроу с Сибриллой.
Да чтоб меня! Никаких больше внерабочих мыслей о Гроу, особенно когда я говорю с Рихтом.
Тем более что предыдущий разговор мы так и не закончили.
Или поцелуй. Хотя я не была уверена, что сейчас в состоянии что-то заканчивать.
— Погоди… ты что, в отеле?
— Да.
Я назвала номер, и Рихт тут же отключился.
Кто бы мне вообще сказал, что я творю?
Вальцгарды по-прежнему неподвижно застыли у двери, а вот я прошлась по диагонали из угла в угол. Все отельные номера похожи, как братья-близнецы, ну если не считать ВИПов или председательского номера, например. Там могут быть варианты, в основном же меняется только цвет стен, обивка мебели и толщина стекла. Как толщина моей выдержки, которая сейчас трещала по швам и обещала… ничего хорошего она не обещала. При воспоминании о руке Гроу на заднице ледянессы все внутри переворачивалось, покрывалось корочкой льда, впивающейся в сердце ледяными иглами, а потом вскрывалось и било огненным фонтаном.
По голове, ага.
Никогда еще я не была настолько близка к тому, чтобы начать бить посуду (из бара, например). Удерживало только присутствие вальцгардов.
Запоздало подумала о том, что надо было Рихта о них предупредить.
Он, конечно, знает, что я сестра первой леди, но к такому в принципе сложно подготовиться. И еще сложнее к тому, что произошло. А ведь я до сих пор не представляю, что он думает по поводу случившегося. В зале для заседаний фигурировали исключительно «свидетельские показания», записи опроса съемочной группы разослали правящим до начала процесса, и, видимо, они с ними ознакомились заранее.
В отличие от меня.
Точнее, мне никто и не предлагал с ними ознакомиться.
Стук в дверь прервал мои размышления, а голос Рихта, дверь которому распахнул один из моих телохранителей:
— Как… — прервал суровый взгляд вальцгарда.
— Это мой коллега Рихт Паршеррд, — пояснила я и