Дверь открылась, и Хилари непроизвольно вздрогнула, но не обернулась даже когда услышала шаги.
— Телесные наказания самые действенные, правда? — говоривший взял стул и сел рядом с кроватью. — Хилари, в ваших же интересах повернуться ко мне.
Подавив животный страх и отчаянное желание выплюнуть ему в лицо оскорбление, Хилари открыла глаза и села на кровати. Во внешности посетителя было нечто глубоко отталкивающее, хотя большинство женщин назвали бы его красавчиком. Вьющиеся темно-каштановые волосы и пронзительные карие глаза, одет как модель из рекламы дорогих часов или элитного мужского парфюма. Казалось, он смотрит сквозь тебя и наслаждается превосходством.
— Сколько вам было лет? — неожиданно спросила она.
— Вы либо очень смелы, либо очень глупы, — ответил он, — немногим больше семисот. Вам стало легче?
— Нет.
— Хорошо. Вы по-прежнему не ответили на мой вопрос, Хилари. Это последний раз, когда я напоминаю. Так как вы считаете?
Он смотрел ей в глаза и будто заставлял переживать все снова и снова, секунду за секундой, минуту за минутой: унижение и боль. Боль, повторения которой она отчаянно страшилась.
— Возможно, — негромко ответила она.
— Возможно — это уловка тех, кто боится сказать «да», Хилари. В основу любого телесного наказания заложен древнейший из инстинктов — подсознательный страх любого живого существа перед болью. Боль — самый откровенный сигнал об опасности, и всеми силами любой, кто способен ее ощущать, стремится избежать этого.
Хилари промолчала. Она не знала, что ответить, и еще ей становилось очень тяжело смотреть ему в глаза.
У нее ведь почти получилось выйти из корпуса. Она многому научилась, будучи измененной. Как только удалось уложить первого охранника, в руках оказался шокер, но то ли кто-то из охраны не вышел на связь в положенное время, то ли одну из камер наблюдения она все же пропустила. На выходе из лифта ее встречала группа с оружием. Тут впору гордиться собой, если бы не жесткая развязка.
— Вы знаете, почему люди называли нас вампирами, Хилари? Знаете, как нас называли раньше?
Она хотела ответить, но голос сорвался, и Хилари только покачала головой.
— Во все времена люди находили нам определение на своем диалекте, на языке эпохи. Лилу, акшары, веталы, стригои. А мы всего лишь иная раса, Хилари. Были и оставались ей, пока некто не решил вложить в нас новый смысл и сделать подвидом популярной нечисти. Все легенды создаются одинаково: достаточно найти того, кто произнесет слово, которое поддержит большинство. И вот уже вампиры становятся монстрами, вурдалаками, упырями, на которых суеверные крестьяне точат осиновые колья, вилы и высаживают чеснок грядками. И только в двадцатом веке про вампиров начинают писать сентиментальные романы. Количество поисковых запросов в интернете: «Как стать вампиром?» — превышает все допустимые пределы, — он на мгновение замолчал, с усмешкой глядя на нее. — Но мы-то с вами знаем, что все совсем иначе, Хилари?
— Знаем, — вытолкнула она.
Говоривший откровенно издевался. Не отметить претенциозность, звучавшую в его словах, было невозможно. Он выставлял это напоказ, пародируя современную популяризацию измененных.
Многие из тех, с кем ей приходилось сталкиваться, особенно из «возрастных», были одурманены своей силой и властью, они упивались ей до того дня, как приходилось платить по счетам. Встречались и другие: они путешествовали, вели насыщенную жизнь и не высовывались. Его Хилари понять не могла, и потому он был в разы опаснее. При чем тут история именования их расы? Насколько она знала, они всегда называли себя «измененные».
— Люди всегда страшились того, что выходит за рамки их представлений о реальности. Нас они даже не пытались понять, хотя мы веками жили рядом с ними и не собирались устанавливать свою власть и диктатуру. Просто причисляли к сверхъестественным существам, так и не поверив в наше существование. Парадокс, правда?
— К чему вы клоните?
— Вы были одной из нас. Недолго, но были…
— И сожалею об этом.
— Нет, не сожалеете. Если вы еще раз меня перебьете, снова отправитесь туда, где побывали сегодня утром, — он сделал паузу, после чего продолжил. — Скорее сожалеете о том, что не можете вернуть свои способности.
— Почему вы так решили?
— Почему вы не покончили с собой?
Хилари на мгновение потеряла дар речи, услышав подобное.
— Потому что я хочу жить!
— Хилари, не разочаровывайте меня. Ваше прошлое и инстинкт выживания, конечно, отменять не стоит. Но за те несколько дней, что вы здесь пробыли, вам наверняка стал понятен размах происходящего. Вы предполагали справиться с этим в одиночку и всерьез рассчитывали, что так просто сможете сбежать? Признаюсь, я ждал, когда вы попытаетесь.
Хилари вдруг ощутила себя беспомощной. Бессознательно подтянула к себе край покрывала, заворачиваясь в него.
— Допустим, предполагали. Но у вас было время после попытки к бегству и наказания. Вы решили позволить себе понаблюдать за тем, что произойдет. И не вы одна, — он холодно улыбнулся, — каждый, кто оказывался на вашем месте, проходил через нечто подобное. И только один свел счеты с жизнью.
Он откровенно наслаждался своей властью. Ее беспомощностью, растерянностью, отчаянием. Ему нравилось видеть ее страх.
— Вам представилась возможность оказаться в самом центре эксперимента. Ваша кровь по-своему уникальна. «V»-вирус пробыл в вас не так долго, но достаточно для того, чтобы начать множественную трансформацию. Именно благодаря небольшому «стажу», ваша иммунная система оказалась менее уязвима к воздействию уничтожавшей нас Чумы. Поэтому вы и вам подобные сидите в первых рядах на этом представлении.
— В первых рядах подопытных крыс, вы хотите сказать.
— Вот видите, Хилари, вы умная женщина. А то лопотали какую-то чушь и изображали школьницу, не выучившую уроки.
— Самые молодые умирали быстрее всего, — неожиданно спокойно произнесла Хилари, — если ваш эксперимент не удастся, «V»-вирус сразу убьет меня.
— Вы опять упустили самое главное, — хмыкнул он, — и не только вы, я полагаю. Умирали молодые, кому перевалило за пятьдесят. Совсем малыши продержались гораздо дольше. Были случаи самостоятельного выздоровления, когда пошел обратный процесс. Именно к этому возрасту — пятьдесят-шестьдесят лет, вирус проводит необратимые изменения в иммунной системе человека. Звучит фантастически, но скажите мне — смогли бы вы дождаться, пока муж раздобудет вам вакцину, если бы это было не так? Или считали, что вам просто повезло?
Он знал о ней все. Может быть, ему известно и то, почему у них с Джеймсом не сложилось? Она с трудом подавила сарказм. Неплохая защитная реакция, но в разговоре с ним до добра не доведет.
— Много нас таких здесь?
— Достаточно.
Он поднялся, отставил