Когда Наташа учила меня давать сдачи – а делала она это с завидной регулярностью, – я отвечала, что не могу ударить, потому что человеку будет больно. Но со временем эту мягкость в себе поборола и с той же завидной регулярностью мы дрались уже с сестрой. Кстати, во многом потому, что сестра меня лупила постоянно и не давать сдачи уже ну совсем не получалось.
Хотя по сей день поругаюсь с кем-то и быстро отхожу, всегда думаю, как бы больно никому не сделать, жалею всех очень. И это, наверное, не очень правильно.
Нет, конечно, быть жестокосердным – это не то, что я поддерживаю. Но понимаю и неоднократно испытывала в жизни, когда люди сочувствие и сопереживание рассматривают как проявление слабости, садятся тебе на голову, свешивают, как говорится, ножки и погоняют. Некоторые из моих отношений с мужчинами строились на этом сочувствии. Когда я старалась для человека, сопереживала, а меня воспринимали как ту «золотую антилопу» из мультика и требовали: «Еще, еще». Благодарности ноль, зато если отказываюсь делать – претензии в ответ, унижение. Я периодически прямо-таки теряла себя, не понимала, как действовать…
Для себя определила, как и не зачерстветь, и при этом не дать другим пользоваться твоим сопереживанием и вытирать об тебя ноги. Есть люди, которые свою эмпатию сконвертировали в массовую помощь, а не в способ манипуляции ими: принцесса Диана, доктор Лиза, Чулпан Хаматова и другие…
Мне до них, конечно, как до Луны. Я не благотворитель, не меценат, не посвящаю всю свою жизнь социальным вопросам. Но все равно примеры выше очень точные: я тоже стараюсь помогать адресно, причем тем, кто точно не сядет потом на голову, эту помощь получив. И потому я, например, особенно часто помогаю приютам для животных… Однажды накопления все свои в 150 тысяч рублей в приют отдала и сидела совсем без копейки какое-то время. Меня многие осуждают: с ума сошла, люди вон страдают, а ты деньги туда отправляешь регулярно, содержишь эти приюты и клиники. А я просто уверена, что животное, даже самое дикое, никогда не укусит руку помощи, которую ему протянули, не начнет манипулировать теми, кто его искренне полюбил.
Поиски себя
К 14 годам я уже четко осознавала, что хочу стать актрисой. Примеряла на себя какие-то роли и отыгрывала их в повседневных жизненных ситуациях так, что будь здоров: окружающим не всегда было понятно, в образе ли сейчас Маринка и играет или все происходит всерьез.
У нас вся семья с юмором, мы часто подшучивали вдруг над другом. Я же придумывала и отыгрывала настолько реальные сюжеты, что мне просто нельзя было не поверить. Например, что у бабушки корова ушла. Бабушка мчалась в коровник как угорелая, ведь я рассказывала обо всем придуманном в мельчайших деталях. Когда надо было, драму хорошо отыгрывала – в итоге меня уже бросались жалеть, а я еще повод, за что именно жалеть, не до конца придумала.
Когда я оканчивала школу, аттестат еще был важен. С плохим аттестатом было никуда не поступить. А для меня что математика, что естествознание – темный лес. Я гуманитарий в чистом виде! До сих пор, как вижу цифры или когда нужно что-то посчитать, – в предынсультное состояние впадаю! Но в школе мне некоторые оценки завышали. Я благодарна моим школьным учителям за красивый аттестат и за то, что не ломали меня.
Так как я панически боялась выходить к доске на уроках математики, тут к делу уже подключалась бабушка. Она ходила «на переговоры» к учителям и брала с собой разные подношения… То коробки конфет таскала, то сметану или яйца домашние. Только чтобы ее Марийку на математике к доске не вызывали, а то у девочки стресс от этого. И спасибо большое бабушке за то, что к доске на нелюбимых предметах меня и правда не вызывали никогда. Учителя говорили: «Да, конечно, не будем вызвать, ей есть где себя показывать, она вон и в хоре, и в школьной самодеятельности участвует».
Сейчас я прекрасно понимаю, что и без появлений бабушки в школе многие из учителей не стали бы меня мучить. Учительница математики мне так и сказала: «А смысл тебя к доске вызывать стоять, на сцене еще настоишься». И я очень благодарна за то, что во мне не просто видели какие-то способности, но и пытались их поощрять.
Правда, в тот момент я лояльность учителей списывала на важность «подношений». Ее для себя отметила, запомнила, и это наблюдение мне потом очень пригодилось.
Практически каждый год меня отправляли на лето с Украины в Пермь, к родителям. А если помните о моей самостоятельности, не удивитесь тому, что уже начиная с класса пятого я ездила одна. С пересадкой в Москве причем. И как-то я сажусь в поезд из Москвы в Пермь, у меня купе, а в нем со мной будут ехать три мужика… В дупель пьяные. Не успел поезд тронуться, а у них уже между собой какая-то разборка началась, что-то поделить не могут, и чую я: дракой пахнет. Мне и так некомфортно, ну мало ли что случится.
Тогда-то я и вспоминаю, что мне дали с собой коробку конфет для родителей. А бабушка дарила конфеты не только моим учителям, но и зубному врачу, например, поэтому я запомнила для себя, что коробку конфет надо обязательно дать, если ты от кого-то что-то хочешь. И с этой коробкой конфет я пошла к проводнику и говорю: «А можно меня в другой вагон переселить?» Проводник: «А ты разве не с отцом едешь?» – «Нет, не с отцом, я одна еду, мужчин этих не знаю». И меня переселили. Причем не просто в другой вагон, а в СВ. Вот так первый раз в жизни за «взятку» я получила условия лучше ожидаемых.
И пожалуй, это был первый и последний раз в жизни, когда я спокойно смогла обратиться к кому-то с такой просьбой. Сейчас же «коррумпировать» кого-то для меня как пройти семь кругов ада. Ну не могу и не умею я просить, даже за вознаграждение. Просить для кого-то – легко и пожалуйста, а вот для себя – ни за что… Это к слову об обратной стороне моей самостоятельности и