Артем молча стянул с себя куртку, сбросил кроссовки и, крепко взяв Нику за руку, повел в комнату, но на пороге точно споткнулся, замер, и Ника врезалась в его спину, больно приложившись синяком как раз в лопатку.
– Чувствую, моя затея с Гавриленко не столь ужасна, как ты хочешь это выставить, – медленно проговорил он, и до Ники дошло – букет.
– С чего ты взял, что это от него? – неуверенным тоном спросила она, и Артем повысил голос:
– Не усугубляй! Я знаю, что это он тебе прислал этот… этот веник! Значит, это от него курьер приехал в редакцию как раз после того, как ты ушла домой, я просто не сообразил, кому Динка дает твой адрес!
– Адрес?! А ничего, что в нормальных местах никогда не разглашают не то что адреса, но и телефоны сотрудников?! – взвизгнула Ника, забыв о головной боли.
– При чем тут… я сразу на нее накинулся – мол, зачем, кто позволил, а она – курьер приезжал, привез что-то, я и решил, что ты, может, в Интернете что-то заказала!
– Ты идиот?! Заказала – и не дождалась, уехала?! Что мне теперь делать? Мало того что мне машину повредили и сотрясение мозга устроили, так они теперь еще и адрес мой знают! – от собственного крика звенело в ушах, но Ника не могла сдерживаться, ее трясло.
– Так, все, хватит орать! Сядь и спокойно расскажи, что произошло!
Ника заметила, что даже на диван Артем ухитрился сесть так, чтобы злополучный букет оказался вне поля его зрения. «Неужели ревнует?» – поразилась она. Никогда прежде Артем даже намека себе не позволял на ревность, и порой Нике становилось даже обидно – неужели он настолько уверен в ней, что не допускает мысли о том, что ей может понравиться кто-то другой? Ирка, любимейшая подруга, называла Масленникова «собакой на сене» – мол, и не женится, но и не отпускает. Ника не обижалась – замуж она не хотела, но иногда ее начинала глодать обида, потому что в словах подруги была для правды. Выходило, что Артем полностью уверен в том, что она, Ника, никуда не денется и так и будут они существовать в необременительном статусе любовников. Пока ее устраивало такое положение вещей, но ведь рано или поздно захочется семьи, и что тогда? Сейчас, когда Артем так отреагировал на букет от Гавриленко, Никино самолюбие было слегка удовлетворено – хоть какие-то эмоции.
– Знаешь, о чем я подумал? Не вяжется как-то этот букет и нападение в переулке, – изрек Масленников, дослушав.
– Я и сама вижу. Но факт… Понимаешь, мне ведь конкретно обозначили, что и за что.
– Думаешь, Гавриленко такой идиот, что сперва послал к тебе человека с предупреждением, а потом курьера с цветами? Да и курьер-то раньше приехал.
– Н-да… не вяжется, – вздохнула Ника, подбирая ноги под плед.
– Я думаю, что ничего страшного пока не произошло. Машину я тебе починю, не проблема.
– Да? А голову тоже починишь? – язвительно спросила Ника. – А если этот хмырь не пошутил?
– Не думаю.
– Ну, ты еще скажи: «Сейчас не те времена!» – фыркнула она, дотягиваясь до чашки с остатками остывшего чая.
Артем промолчал. У Ники же остался какой-то странный осадочек от разговора – как будто ждала одного, а получила совершенно другое. Ей вдруг захотелось, чтобы Артем встал и уехал, оставил ее одну. Но он уже стянул майку, повесил ее аккуратно на спинку кресла, потянулся и вопросительно взглянул на Нику:
– Может, спать пойдем? Поздно уже, мне на работу завтра.
– Мне вроде тоже.
– Ты останешься дома. Во-первых, вид у тебя не очень, во-вторых, синяк кошмарный. Ничего не случится, если ты отлежишься.
– Но у меня статья о ценах на недвижимость в Испании…
– Ничего, обойдусь.
– Сам звездой на полосе ляжешь? Чем место заполнять будешь?
– Ника, хватит спорить, – решительно прервал Артем, – надо будет – лягу звездой. А ты завтра выспишься, отдохнешь, а статью про Испанию поставим через пару дней. Все, летучка окончена, идем спать.
Всю ночь Ника не могла уснуть. Раздражал Артем, спавший на второй половине кровати – на этом чувстве Стахова поймала себя впервые. Она несколько раз вставала, держась за отчаянно болевшую голову, шла в кухню, закуривала сигарету, наливала чай и сидела за столом, глядя в темное окно. К ее удивлению, в доме напротив тоже не спали. На четвертом этаже горел светильник, а на подоконнике сидела девушка с блокнотом в руках и что-то быстро-быстро писала. «Коллега», – усмехнулась Стахова, тоже любившая работать ночью. Девушка в окне напротив вдруг подняла голову, увидела наблюдавшую за ней Нику, и помахала рукой, Ника в ответ тоже махнула. Незнакомка спрыгнула с подоконника, и свет в ее окне через минуту погас.
В кухню вошел сонный и взлохмаченный Артем:
– Ты чего не спишь, Никуся? Голова болит?
– Да, – пробормотала она, гася сигарету.
– Вот что… завтра я к тебе доктора пришлю. Есть у меня приятель как раз по этому профилю. Не возражай только, пожалуйста.
– Да не возражаю я, – вяло откликнулась Ника, – что ты командуешь сегодня, не на работе ведь…
Артем решительно взял ее за руку:
– Значит, завтра доктор, весь день в постели и никакой работы. А сейчас – спать.
До самого утра он обнимал ее и прижимал к себе, тихонько целуя в шею. Ника почти успокоилась и расслабилась, перестала думать о вечернем происшествии и даже о Гавриленко. Но уснула она только после того, как за Артемом закрылась входная дверь.
– Какого черта, а? Ну, какие еще цветы? Совсем он головой поехал, что ли?
– А я знаю? Что мне, за руку его водить постоянно? Он взрослый мужик!
– Твой взрослый мужик весь план мне сломал своими цветуями, идиот!
– Погоди кипеть. Подумаешь – букет прислал! Ну понравилась телка, что с того?
– Телка?! Да будь это просто телка, я б и не пикнул! А у этой на нас такое досье, что я даже думать не хочу про это! Имей в виду: если что, я-то сольюсь, а вот ты по самые уши замазан, не отмоешься.
– Но-но, не грози мне! Если что, вместе хлебать станем, даже не надейся отвертеться. Я в пионеров-героев играть не стану, возраст не тот у меня!
– Тогда сделай так, чтобы мне никто больше не мешал. Это в твоих интересах.
Ника проснулась от звонка телефона и бросила взгляд на настенные часы. «Ну, кому там неймется, а?» – недовольно подумала она и нашарила на тумбочке мобильный.
– А чего это голос