— Да легко, — заверил меня подполковник. — Тебе ведь срочно, как всегда? Через час можешь приехать, забрать свое удостоверение.
— Слушай, я тебе, как всегда, обязана! — произнесла я. — Через час, говоришь? Я подъеду, заранее спасибо!
— Потом как-нибудь отблагодаришь! — великодушно разрешил Кирьянов. Мы попрощались, и я прямо из кафе побежала в магазин — купить любимые Володины конфеты, чтобы таким образом выразить ему свою признательность.
На следующий день без пяти минут двенадцать я уже стояла возле подъезда многоэтажного дома, в котором проживали Курагины. Накануне вечером я позвонила Ладе и сообщила, что ее муж согласился принять меня в двенадцать часов дня. Женщина ответила, что в это время ее как раз не будет дома и, скорее всего, Владислав специально назначил встречу именно в двенадцать, чтобы побеседовать со мной наедине. Лада попросила меня рассказать потом, как прошел наш разговор и подозреваю ли я кого-нибудь конкретного. У меня создалось впечатление, что женщина всерьез думает, будто я — фея-волшебница, которая за полтора дня вычислит преступника и принесет его имя на блюдечке с голубой каемочкой. Увы, даже такой профессионал, как частный детектив Татьяна Иванова, — не всемогущий маг, а преступления — это не математическая задачка для первоклассника, которую взрослый человек может решить за пять минут.
Все это я, естественно, объяснять Ладе не стала, просто пообещала, что как только узнаю что-нибудь важное, то сразу расскажу ей.
Наконец на мой звонок в домофон ответили — хмурый мужской голос резко спросил: «Кто?», и я торопливо представилась.
— Вы вчера согласились со мной поговорить в двенадцать дня! — напомнила я писателю на случай, если тот забыл о нашем уговоре. Тот никак не прокомментировал мои слова, только буркнул:
— Пятый этаж, поднимайтесь.
Ни «здрасьте», ни «до свидания», вот и вся вежливость. Конечно, я слышала о том, что многие выдающиеся писатели были ужасно недружелюбными людьми. И это — мягко сказать, в основном гении сочинительства отличались неуживчивым характером и частенько закладывали за воротник, либо принимали психотропные вещества. Достоевский, к примеру, грешил игроманией, Фицджеральд и вовсе пил без просыху, хотя и сам признавался, что алкоголь мешает творчеству. А Джеймс Джойс, автор «Улисса», утверждал, что он — «человек малодобродетельный, склонный к экстравагантности и алкоголизму». Короче говоря, что с них взять, с писателей, — по мне, лучше просто читать их произведения, а не знакомиться с авторами.
Но сейчас мне все-таки придется отважиться на разговор с крайне неприятным типом, коим, по общему впечатлению от телефонных разговоров, является Курагин. Хотя мне не привыкать — доводилось иметь дело и с наркоманами, и с убийцами, и с отъявленными негодяями, садистами и маньяками. Поэтому угрюмый, мнительный писатель — совсем не худший вариант.
Лифт доставил меня на пятый этаж. Дверь в квартиру под номером 200 была открыта, однако на пороге никто меня не встречал. Так и не дождавшись приглашения, я вошла в квартиру и огляделась. Весьма просторный, светлый коридор, на чистом полу — маленький аккуратный половичок, в ряд расставлена обувь. В основном — лакированные и замшевые туфли, наверно, принадлежащие Ладе и ее дочери, начищенные до блеска мужские ботинки и стильные дорогие кроссовки — скорее всего, самого Курагина. В прихожей — большое трюмо, сбоку — несколько курток и плащей. Одежда скромная, но сразу видно, не дешевая. Я не ошиблась, Лада обладает врожденным или натренированным чувством стиля и внимательно относится к выбору одежды для себя и своей дочери, а заодно и для своего мужа. Уверена на сто процентов, что купить дорогую кожаную куртку посоветовала Владиславу Лада, или она сама ее приобрела. Не знаю, как относится сам писатель к выбору одежды, но по-моему, творческие люди склонны не обращать внимания на свой внешний вид. А вот Лада, сразу видно, и за модой следит, и вещи подбирает в соответствии со стилем, слепо новым веяниям не следует.
Закончив свое маленькое наблюдение, я повесила свое пальто на свободную вешалку и сняла обувь. Для роли журналистки я экипировалась соответствующим образом — думаю, корреспонденты, которые выезжают на интервью, одеваются в строгий костюм, поэтому я остановила свой выбор на красном пиджаке и такого же цвета строгой юбке-карандаше. Волосы забрала в пучок, не забыла и про очки в прямоугольной оправе — этакий образ учительницы. А может, мне вспомнился фильм про Гарри Поттера, одним из персонажей которого была отвратительная журналистка Рита Скитер. Конечно, копировать ее поведение я не собиралась, а вот образ мне понравился, и я решила соорудить из себя нечто подобное.
Правда, пока оценивать мою внешность никто не собирался — писатель так и не потрудился выйти даже в коридор, встретить журналистку. Если вспомнить слова Лады, то все время Курагин проводит в своей комнате. В двухкомнатных и трехкомнатных квартирах кухня обычно расположена на одном конце коридора, а спальни и зал — на другом. Судя по всему, Курагины проживали в трехкомнатных апартаментах, а может, и в более просторных. Интересно, если Владислав обитает в собственной комнате, получается, что его дочь и жена спят в зале, или у них тоже по комнате? Ладно, проверим свои догадки.
Однако я не успела как следует изучить помещение, потому как раздался по-прежнему неприветливый голос писателя:
— Прямо по коридору и направо, проходите в комнату.
Думаю, чай-кофе мне не предложат, да и не слишком хотелось. Я последовала инструкции и подошла к белой закрытой двери. Постучавшись для вежливости, толкнула дверь — она оказалась открытой. В маленькой комнате находился только рабочий стол с ноутбуком, кровать и кресло, за которым и сидел спиной ко мне Владислав Курагин. Мужчина был одет в клетчатую синюю рубашку с длинными рукавами и темные джинсы и всем своим видом демонстрировал, что по уши занят писательской деятельностью. Однако текстовый документ он сразу свернул и повернулся ко мне лицом. На вид ему было лет сорок пять — пятьдесят, однако выглядел он для своего возраста весьма молодо. Я бы даже сказала, привлекательно — лицо с высоким лбом и прямым носом, ярко-синие глаза, волнистые волосы, немного тронутые сединой… Все портил только взгляд — неприятный и колючий, который буквально говорил, что мое присутствие в комнате крайне нежелательно. Я предпочла не реагировать на неприветливый вид и широко улыбнулась.
— Рада с вами познакомиться! — заверила я его. — Как я уже говорила, меня зовут Татьяна Иванова, я корреспондент газеты «Тарасовские вести». Да, вот мое удостоверение…
Я протянула писателю документ, который забрала вчера у Володи Кирьянова.