– С чего вы взяли, что она не в себе?
– Чего? – оторопело уставилась на меня Люся.
– Вася по телефону заявил мне, что ваша Снегурочка сумасшедшая, – пояснила я.
– Так потому и поняли. Кто же не знает, что на наше кладбище упокойников уже давно не носят?
– Может, и не все знают.
– Да мы ей битый час об этом толкуем! А она сразу в слезы и что-то про родовой долг, фамильный склеп, честь семьи. Совсем девка с катушек съехала. Говорит, пока могилу деда не найдет, с места не сдвинется.
– Так, может, вы ее не поняли? Может, дед ее был захоронен здесь как раз пятьдесят лет назад?
– А черт ее разберет. Вот иди и сама все выясняй. И, слушай, забери ее отсюда, а? Честное слово, получит она у меня еще раз по своей хилой морде. Так умильно на Васю смотрит, что у меня в ладонях зуд появляется. Хорошо, один раз душу отвела, когда с ней истерика заделалась. Во второй и покалечить могу, ты меня знаешь.
Мы вернулись в часовню. Девушка все продолжала греть руки о не совсем чистые бока кружки с чаем, Вася с озабоченным видом ожидал окончания консилиума.
– Как вас зовут? – кивнула я девушке.
В этот момент я так напомнила себе добрую фею из сказки, что чуть не фыркнула. Уж кто-кто, но фея из меня никогда бы не получилась. Не теми методами работаем.
– Марта Марсвин, – робко подняла голову Снегурочка.
Глаза ее были светло-серые, почти прозрачные.
– Вы ищете старое захоронение?
– Не старое, дедушка был совсем молодой, ему только недавно исполнилось шестьдесят пять лет, – запротестовала она.
– Вот видишь? – вспыхнула было Люся. – Ничего не понимает!
Я остановила поток ее красноречия жестом и продолжила дознание:
– Вас зовут Марта, вы ищете могилу своего не совсем старого дедушки на кладбище, на котором давно никого не хоронят, – подытожила я. – Я думаю, что вы просто перепутали место. Вы приезжая, я угадала? В городе есть другое кладбище, действующее, думаю, останки вашего родственника покоятся там.
– Покоятся, останки, – опять не удержалась Люся, – так бы и сказала: твоего предка зарыли там, где положено. Слушать противно!
– Не груби, – предостерегла я Люсю.
– Я поняла, – перебила меня девушка, и лицо ее озарилось улыбкой, – в вашем городке два кладбища!
– Молоток, вырастешь, кувалдой будешь, – опять буркнула Люся, – битый час ей о том талдычим.
Радостное выражение на лице девушки сменилось отчаянием:
– И все-таки я не успела. Я летела из Копенгагена на его похороны, и из-за какой-то ошибки не смогла проститься с единственным оставшимся в России родственником. Никогда у меня не получается ничего сделать правильно.
Лицо ее перекосилось, и глаза вмиг стали влажными и блестящими от слез.
– Водитель такси, наверное, не совсем меня понял. Я говорила про старого дедушку, а он привез меня на старое кладбище, – строила она предположения, почему попала не туда, куда надо, – теперь все пропало, я так и не успела.
Мне стало ее жалко. Обычный образчик недотепы, у которой все благие намерения рушатся из-за досадных случайностей.
– Может быть, на поминки успеете, – неуверенно предположила я, – во сколько должны были состояться похороны?
Она открыла сумочку, немного порылась в ней и достала скомканный клочок – международная телеграмма.
– Ваш дед, Матвей Васильевич Лепнин, скончался сегодня от сердечного приступа. Похороны состоятся двенадцатого мая в тринадцать часов на городском кладбище. Соболезнуем. Друзья покойного, – вслух зачитала я.
– Двенадцатого, – повторила я, – а сегодня двадцатое. Вы действительно опоздали даже на поминки. Больше, чем на неделю.
– Как? – подняла глаза Марта. – Двенадцатого? А сегодня двадцатое? Я и числа перепутала? Всегда путала эти две цифры. Но телеграмма пришла только вчера, поэтому я подумала…
– Сколько лет вы живете в Дании? – мягко спросила я.
– С раннего детства. Отец мой русский, мама развелась с ним, когда мне было два года. Вышла замуж за датчанина и уехала из страны. Дома мама разговаривала со мной исключительно по-русски, поэтому оба языка для меня – родные.
– А ваша мама? Неужели и она не поняла, что телеграмма безнадежно опоздала?
– Мы давно не общаемся с ней. У нее своя жизнь, они с отчимом переехали в Вайле, а мне оставили квартиру в Копенгагене, в которой жили с момента переезда в страну. С дедушкой переписывалась я, он так и не смог до конца простить маме то, что она бросила родину ради любви и благополучия. Я, конечно, сообщила ей о кончине деда, но она не смогла поехать.
– Почему приехали вы? – спросила я в лоб. – Ведь, как я понимаю, вы почти не знали Матвея Васильевича?
– Знала, – вскинула она голову, – я помню, он приезжал, когда я была совсем маленькая. Он держал меня на коленях, смешно подбрасывал и декламировал стишок про кочки: «Ехали, ехали, в лес за орехами. Кочки-ямки, кочки-ямки, в речку – бух». Я и боялась этого «бух», и ждала. Почему-то было так смешно и весело, так захватывало дух. После этого никто не подбрасывал меня на коленях.
Ее щедрые на слезы очи вновь налились влагой. У девушки стресс, поняла я, перелет, незнакомая страна, блуждание по кладбищу, странные люди Вася и Люся, оказавшие ей не менее странное гостеприимство.
– Я отвезу вас в гостиницу, – решила я, – а там решим, что делать. Думаю, стоит найти друзей вашего Матвея Васильевича. Они покажут вам могилу деда.
– Вы мне поможете? – схватила Марта меня за руку. – Если не поможете, я опять попаду куда-нибудь не туда.
Я хотела возмутиться, но вовремя вспомнила о грозящих мне смотринах с Веней Зосимовым. Сегодня Ариша отвязался, но завтра он опять заговорит о старости, внуках, моей пустой девичьей постели. Уж лучше несколько дней сопровождать суматошную и растерянную девицу, чем играть роль старой девы двадцати восьми лет, которая не может найти себе суженого традиционным способом.
– Я понимаю, что вы потратите на меня свое время, и хорошо заплачу, – неверно поняла она мои колебания.
Хотя почему неверно? Я же не просто буду выполнять работу таксиста. Вряд ли по адресу проживания ее деда она кого-то найдет, скорее всего, друзей Матвея Васильевича придется искать мне. Работа не совсем по профилю, но все-таки работа. Вернее, прикрытие для Ариши с его неуемной жаждой выдать меня замуж.
* * *Несмотря на стремление Марты как можно скорее посетить последнее пристанище деда, я уговорила ее отправиться в гостиницу. Спешить было уже некуда, ей необходимо было привести себя в порядок и немного успокоиться. К тому же мне хотелось провести разведку на местности без путающейся