— Тань, поговори с ней, — попросила подруга. — Кирьянов сразу сказал, что с этим делом нужно идти к тебе. Я, знаешь, как собака Павлова: все понимаю, а акценты расставить не могу. Но чувствую, что там что-то не то.

Ну, спасибо, дядя Вова!

— Юль, я не могу себе позволить работать бесплатно, — отбросив всякий такт, объявила я.

— Он и об этом предупредил, — спокойно отбила Юлька. — Случаются в жизни некие ситуации, мимо которых пройти не получается. Знаешь, чьи слова?

— Не помню, — отмахнулась я.

— Твои. Помнишь Анну Борисовну?

С трудом, но вспомнила. Главбух на нашей общей с Юлькой работе, скромная и очень позитивная женщина. Всегда сливала нам информацию о предстоящих премиях, чтобы поднять настроение. Вспомнила и внезапный звонок от ее дочки, которая попала в аварию на трассе километрах в ста от Тарасова, а после была отправлена в областную больничку. И так вышло, что Анне Борисовне быстро туда никак было не добраться, и помочь некому — новогодний корпоратив, наши доблестные мужики уже поснимали погоны и отметили, а я даже не начинала, потому что собиралась домой по причине резко поднявшейся температуры. А потом мы с Анной Борисовной ехали по той самой трассе, искали ту самую больницу, а нас не хотели пускать на территорию в половине второго ночи, и мне пришлось достать ксиву.

— Господи, сколько пафоса-то! — не удержалась я.

Юлька расхохоталась на том конце трубки.

— Так что скажешь, Тань? Возьмешься?

Я осмотрелась. Банка с кофе молча взывала ко мне с края кухонного стола. Настенные часы показывали половину седьмого вечера. Вот-вот начнет темнеть, а пока солнце не закатилось за дома, за окном из последних сил полыхал осенний вечер, и каждый день пахло дождем. Самое время греться в своей норе, но…

Случаются в жизни некие ситуации, мимо которых пройти не получается.

— Надо бы нам увидеться, Юль. И лучше бы у тебя дома.

Я подъехала, когда совсем стемнело. Юлька встречала меня на улице около подъезда. Пока я парковалась, она топталась под козырьком, потому что вышла в тапочках и наброшенной на плечи курточке. И выскочила она мне навстречу по той причине, что, по ее словам, в их доме барахлит домофон.

В тепле ее квартирки я чуть было не уснула, но крепкий чай и Юлькин рассказ о соседях сделали свое дело — вскоре я слушала ее с нарастающим интересом.

Семья Бураковых была образцово-показательной. Родители-врачи, двое детей с разницей в девять лет. И жили бы себе спокойно, если бы не случилась беда: сначала умер отец семейства, а через полгода Маша и Сергей похоронили мать. Юля помнила те дни, когда встречала черного от горя соседа. Молодой парень мгновенно превратился в сурового неразговорчивого мужика. Рассказала, как однажды вечером, перекрестившись, решительно позвонила в их дверь и протянула через порог кастрюлю с теплыми ватрушками. Как не хотели брать, как им всем было неловко. Юля терпеливо налаживала контакт с ребятами, ведь до этого с ними близко не общалась. Еще когда были живы их родители, она чаще всего виделась с их мамой, которую по-простому называла тетей Валей. Валентина Георгиевна трудилась дефектологом в одной из спецшкол Тарасова, но порой подрабатывала и частным образом. Иногда она рассказывала Юле о своей работе. Восхищалась терпением родителей или возмущалась, если ее маленьких пациентов начинали обижать или лечить так, как было ни в коем случае нельзя.

— Пятилетний ребенок — аутист, — чуть не плакала она. — Живет с мамой и бабушкой. Отец — тот еще тип, из тех, которые все знают лучше других. Бывает у сына редко, после его визитов мальчик всегда плачет, потому что папа пытается за один час своего пребывания в квартире вырастить из ребенка настоящего мужика. Так вот, он в какой-то момент решает, что бывшая жена все делает неправильно, и если отвести сына на концерт рок-группы, то мальчику с диагнозом аутизм это пойдет на пользу. Ну а что тут такого, рассуждает он, пусть пацан развивается, хоть так мир увидит. И вот, прости, Юль, этот придурок даже не знает, что его ребенок от громких звуков в комок сжимается и не любит яркий свет. Ну как же можно об этом не помнить? Как можно не знать, это же твой сын!

Юлька кивала, закусив губу. Мотала на ус, потому что все это было ей очень интересно.

Сергей потихоньку оттаял. Стал не только здороваться с Юлей при встрече, но и отвечать на вопрос «как идут дела?». Еще при жизни родителей он учился на биологическом факультете, ближе к диплому устроился в какую-то лабораторию, но после их смерти остался в семье за главного. Нужны были деньги. Как-то рассказал, что уволился из лаборатории и устроился работать ночным охранником аж в две конторы сразу. Юля тогда попросила его, чтобы обращался к ней, если что-то нужно.

— А что сестра? — я мягко подтолкнула свою знакомую в нужном мне направлении. — С ней ты не очень, да?

— Не очень, — призналась Юлька. — Она колючая. Всегда такой была, а сейчас — тем более. Серега ее воспитывал, и очень серьезно. Как уши ни закрой, а стены тут тонкие. Да и с лестничной площадки все слышно.

— Руку поднимал, что ли? — уточнила я.

— Не думаю. Но голос повышал. Хотя я слышала чаще Машины крики, чем его командирский тон. Он сильно ее контролировал. В последние перед его исчезновением выходные жуткий был скандал. То ли он ее куда-то не пускал вечером, то ли она откуда-то поздно пришла — я не помню, но суть точно в этом. Очень тогда ругались. Из дома только в школу, из школы — домой. Может, в магазин по дороге он ей разрешал заскочить, и все. Вот такие у Маши маршруты, и брат их четко обозначил. Никаких ее подруг я у них дома не замечала, как и друзей Сергея, впрочем. Отгородились. Но он хотя бы шел на контакт, а вот Машка…

Теперь стало понятно, о чем говорит Юлька. Такой образ жизни, несомненно, предполагает жесткий контроль со стороны того, кто сильнее или старше. Кажется, я начинала понимать, в чем дело. Скорее всего, Сергей перегибает палку в воспитании младшей сестры, только вот она уже не ребенок. Тут мало у кого нервы выдержат.

— Но тебе же удалось с ней поговорить? — напомнила я.

— Удалось, а толку? Только дурой себя почувствовала, и все. Уехал брат, точка. Три дня не появляется, и ладно. Как так-то? То ее словно на цепи держал, то бросил. Не складывается, Тань. Да и сама сестра, знаешь ли, не особо волнуется, вот такое у меня создается впечатление. Как будто знает что-то, а меня на место ставит, как