— О чем ты просишь, Мари? — я шепчу, все так же улыбаясь. Мне забавно услышать это от тебя, забавно от осознания, что ты просишь подарить тебе удовольствие. Ведь ты просишь об этом, правда? Хоть и отрицаешь. Мне нравится ломать этот барьер, подчинять себе тела. Души? Кому они нужны. Мне достаточно просто тела. Еще один поцелуй. Так сказала бы ты, маленькая Мари. Поцелуй. Для меня это вылизывание, это проба на вкус, это размеренные движения моего языка по твоему телу. Губы, ключицы, впадинки ребер… Я ловлю ритм твоего сердца, прерывистый и хаотичный, а ты выворачиваешь руки, пытаясь освободиться из веревки, которой я связал твои запястья. Но нет… слишком крепко. Ты упорная, маленькая Мари. Рвешься, снова и снова, стирая кожу, растягивая связки и выворачивая суставы. Ты ведь уже поняла, чем все закончится? В какой момент ты осознала это? Мне интересно.
Я прижимаюсь лицом к твоему животу. Он такой трогательно беззащитный, мягкий и впалый, с маленьким углублением пупка. Право, ты красива, дочь священника. С тебя можно писать картины и молиться на них, а не на те лживые холсты, что висят в храме твоего отца. Такая красота столь редко встречается в нашем мире. В нем много надуманного и приукрашенного, а вот такого истинного, трепетного и невинного — мало. Я даже почти верю тебе. И даже почти люблю. Жаль, что моя любовь убьет тебя.
Хотя, конечно, я вру. Просто жонглирую словами, как ярмарочный шут на потеху полупьяной публики. Мне совсем не жаль. Любовь эгоистична в своем желании обладать и присваивать, а моя доведена до абсолюта. Разве это не ценно? Мгновения страсти и нежности, полное обладание другим человеком, на пределе возможного, на грани сил, эмоций и чувств, на пике обнаженных до боли нервов? Разве после этого может быть что-то еще? Для чего тебе жить дальше, прекрасная девочка? Моя любовь остановит мгновение, разорвет оковы беспощадного времени, и ты останешься навечно такой: юной и красивой, застывшей в апогее боли.
Разве это не восхитительно?
Я ласкаю тебя языком между ног, ловлю губами капли твоего нектара и улыбаюсь. О, да, крошка. В твоем стоне уже превалируют новые нотки, в твоем стоне слышна музыка желания. Не скрою, она возбуждает меня. Ты особенная девочка, Мари. Я люблю особенных, люблю исключительных.
Точечный удар кончиком языка по чувствительной точке между твоих нижних губ, быстрое движение по кругу, сильное посасывание заставляют тебя выгнуться и закричать. Но я отстраняюсь. Пока достаточно. Поднимаюсь и захожу к тебе за спину. Ты бьешься раненной птицей, не понимая, что происходит, пытаешься оглянуться, снова выворачивая руки. Но твои путы надежны, птичка, слишком надежны. Сегодня я не хочу играть. Еще одна дань твоей красоте. Я смотрю, как ты дергаешься, как откидываешь голову, как втягиваешь и без того худенький живот. Мне нравится смотреть на тебя. Раздеваюсь, аккуратно складывая одежду. Запонки кладу на столик, туда же отправляю перстень с мизинца. Я не люблю посторонних предметов на теле, когда наслаждаюсь. Снова подхожу к тебе, прижимаюсь обнаженным телом к твоей спине. Ты вздрагиваешь, пытаешься отстраниться. Я тихонько смеюсь, прикасаюсь губами к твоим волосам цвета воронового крыла. Вдыхаю твой запах, жмурясь от удовольствия.
— Мне нравится твой аромат, Мари, — шепчу я.
— Отпусти меня… отпусти, умоляю… я никому не скажу…
— Чего не скажешь, маленькая? — я снова улыбаюсь.
— Того, что ты хотел сделать…
О, я уже смеюсь в голос. Значит вот как. Кладу руки на ее грудь, ласково сжимаю соски. Перекатываю между пальцами.
— И что я хочу сделать? — шепчу ей в висок, слизываю испарину с ее кожи. Так люблю эту горечь страха, смешанную со сладостью удовольствия и кислинкой осознания.
— Убить… Ты хочешь убить меня, Кай… — она шепчет почти неслышно, но я улавливаю это имя даже не слухом, угадываю по вибрированию воздуха.
— Скажи еще.
Ласкаю настойчивее, чувствуя все нарастающее возбуждение. Мои пальцы уже выплясывают на ее теле танец страсти, бархат кожи никогда не сравнится ни с одной тканью, даже самой дорогой. Погружаю палец в ее лоно, вырывая вскрик.
— Не надо…
— Ты мокрая, Мари, — шепчу я. — Ты снова хочешь меня.
Я трусь об нее, опускаю голову и прикусываю нежную кожу на ее плече, зализываю, не отрывая пальцев от ее лона, ласкаю, чувствуя приближения ее пика. И убираю ладонь за миг до этого. Снова смеюсь от ее протестующего стона.
— Ты хочешь, чтобы я продолжил?
— Да…
— Почему?
— Я люблю тебя…
Маленькая сладкая Мари. Как и все женщины, ты думаешь, что любовь способна творить чудеса. Что она меняет мир и законченных безумцев типа меня. О, это квинтэссенция женской сути! Стать единственной для чудовища, и своей неземной любовью превратить его в принца. Каждая мнит себя той, что способна обуздать мои древние и темные инстинкты. Вы так хотите их обуздать. Посадить меня на цепь своих нежных слов и ласковых рук, трепещущих ресниц и обиженно поджатых губ. Верите, что сидя на цепи, зверь может быть счастлив. О, нет… нет.
Ну что ж. У каждого своя вера. Я позволяю верить в это до самого последнего мига, но не от того, что милосерден, а от того, что мне наплевать. Я человек, который точно знает, чего хочет. А сейчас я хочу удовольствия: плотского, низменного и обжигающего. Я могу получить его и просто делаю это.
Но Мари не поймет, а объяснять ей я не буду.
— Так как ты меня любишь? — с усмешкой спрашиваю я.
— Люблю… сильно…
Я сжимаю ей бедра и вхожу одним рывком, вырывая из женских губ еще один вскрик.
— Любишь настолько, что позволишь мне делать все, что я захочу?
— Да…
Я оттягиваю ее голову за волосы, и она вынуждена отклониться так, что суставы рук почти хрустят от напряжения, а Мари стонет от боли. И не перестаю двигаться. Целую ее губы, сверху вниз облизывая запрокинутую голову. Тяну за волосы.
Еще один рывок в твоем теле. Я помню, как брал тебя первый раз, как трогательно ты дрожала в моих руках, как смущалась. Ты была хороша, Мари. Но для меня ты уже в прошлом. Ты смотришь мне в глаза, не отрываясь, словно пытаешься в них что-то рассмотреть. Впрочем, я знаю, что. Все ту же пресловутую любовь. Надеюсь, в моих достаточно похоти, чтобы ты могла обмануться. «Обмани меня, мне так нравится» — твоя любимая песенка, что мурлычешь ты себе под нос, когда думаешь, что я не слышу.
— Ты права. Я хочу убить тебя… — погружаясь все глубже в податливое тело, говорю я. — Взять нож и провести по твоему горлышку… — я оттягиваю голову еще ниже и трогаю языком ее шею. — Вот здесь…
Она не понимает. В синих глазах пелена желания,