Большая дорога близ Гедсхила

Входятпринц Генрих и Пойнс.

Не пугайтесь одинаковых слов: место, где намечено разбойное нападение, называется Гедсхил, и точно так же звучит имя одного из налетчиков. Зачем Шекспир так сделал – нам неведомо.

Вероятно, первоначально озвученный Пойнсом план («мы сделаем вид, что опоздали») претерпел некоторые изменения. Мы видим, что принц, Пойнс и появившийся Фальстаф находятся на месте предстоящего ограбления, вскоре к ним присоединяются Гедсхил, Бардольф и Пето, то есть вся компания в сборе. Фальстафу тяжело, он тучный, у него одышка, что и становится предметом шуток на полторы страницы текста.

Бардольф отдает команду надевать маски и готовиться: жертвы приближаются. Принц предлагает тактику боя:

– Вы вчетвером нападете на них на узкой тропинке, а мы с Недом Пойнсом засядем пониже; если они ускользнут от вас, то попадут к нам в руки.

Узнав, что группа путников состоит из восьми или девяти человек, Фальстаф начинает беспокоиться: а смогут ли разбойники вчетвером справиться с превосходящими силами противника. Генрих подшучивает над трусостью товарища и уходит вместе с Пойнсом.

Входят путешественники. Они спешиваются, чтобы немного размять ноги, и в этот момент разбойники нападают на них и отбирают все ценное. Ограбленные путники в отчаянии заламывают руки: они теперь разорены.

Далее происходит нечто не совсем понятное, но мы строго следуем авторским ремаркам.

Фальстаф и другие уходят, уводя с собой путешественников.

Входятпринц Генрих и Пойнс, переодетые.

– Воры связали честных людей, – констатирует принц. – Если мы с тобой теперь ограбим воров и с легким сердцем вернемся в Лондон, разговоров об этом хватит на неделю, смеху – на добрый месяц, а славных шуток – на целый век.

Входятграбители.

Фальстаф предлагает товарищам разделить добычу и быстрее возвращаться, пока не рассвело, принца же и Пойнса называет самыми отъявленными трусами. Складывается впечатление, что делиться с ними он не собирается: раз не поучаствовали – значит, не заслужили.

В то время как грабители делят добычу, принц Генрих и Пойнс нападают на них. После двух-трех ударов Фальстаф и прочие убегают, бросив добычу.

Принц Генрих и Пойнс в масках нападают на Фальстафа, Гедсхила, Бардольфа и Пето.

Художник Henry Courtney Selous, 1860-е.

Генрих и Пойнс веселятся: все получилось без труда, воры совершенно ошалели от страха и сбежали без сопротивления.

Уходят.

Давайте еще раз взглянем на авторские ремарки. После нападения на путешественников Фальстаф и его подельники уводят потерпевших за собой. Куда уводят? Зачем? Чтобы связать и бросить? Ну, допустим. Потом воришки возвращаются и принимаются делить награбленное. О связанных потерпевших не произносится ни слова. Ладно, кабацкое ворье – народ без чести и совести, бросили связанных людей и тут же забыли, вполне логично. Но ведь принц Генрих и Пойнс стояли здесь же, за кустиками, наблюдали всю картину, видели, что путников куда-то увели, а вернулись уже без них. Принц с товарищем отбирают награбленное и с легким сердцем уматывают в Лондон. С Пойнса, опять же, спроса нет, а вот принц… Ни на секунду не озаботился тем, чтобы освободить потерпевших, выяснить, не нужна ли им помощь. Да хотя бы просто узнать, живы ли они или, может, дружки-разбойнички всех поубивали. Наплевать, что совершено преступление; наплевать, что ни в чем не повинные люди разорены и пострадали, а возможно, и убиты. Главное – будет повод от души поржать и выставить Фальстафа хвастливым и трусливым дураком. Что-то с благородством и состраданием у нашего принца не очень… А ведь он собрался в скором будущем явить миру свои блистающие добродетели. Где он их возьмет-то, хотелось бы знать.

Замок Уоркуорт

ВходитХотспер, читая письмо.

От кого пришло это письмо – нам не говорят, но, судя по всему, от какого-то вельможи, которого Генри Перси Горячая Шпора зачем-то посвятил в план заговора против короля. Автор письма идею не поддерживает, считает, что предприятие опасно, план плохо проработан, а союзники у «юного» Перси весьма ненадежные. Хотспер злобно и яростно комментирует прочитанное, обзывает автора письма бездушным подлецом и мерзавцем, гнусным нечестивцем, язычником, малодушным трусом. И только в самый последний момент ему вдруг приходит в голову, что человек, не согласный с идеей восстания, может пойти к королю и слить всех участников. Вероятно, когда он рассказывал этому человеку о затее восстания, он был уверен, что найдет в его лице полную поддержку, а теперь сообразил, что сделал ужасную глупость.

– О, я готов лопнуть от злости и надавать себе затрещин за то, что привлек эту простоквашу к такому почетному делу! Ну, да черт с ним! Пускай себе докладывает королю, у нас уже все готово. Я еду сегодня ночью.

Хотспер и леди Перси.

Художник Henry Courtney Selous, гравер R. S. Marriott, 1860-е.

Ну, коль все готово, стало быть, на дворе (то бишь на сцене) у нас 1403 год, ибо восстание, о котором идет речь, началось, как известно, летом 1403 года. То есть на подготовку у заговорщиков ушел без малого год, если отсчитывать с сентября 1402 года, когда Нортемберленд с сыном и братом насмерть рассорились с Генрихом Четвертым (если следовать хронологии Шекспира). На самом же деле конфликт между ними возник не из-за выкупа и пленных, а по совсем другой причине и несколько позже, почти в самом конце 1402 года. Король отправил графа Нортумберленда и его сына Горячую Шпору защищать северные границы королевства от шотландцев, которые постоянно нападали на приграничные области Англии. А денег почему-то не давал. Парламент утверждал (правда, очень неуверенно), что выделил им 60 000 фунтов, папа и сын Перси настаивали на том, что получили только 20 000, и Горячая Шпора не придумал ничего умнее, как явиться к королю и начать публично выяснять, куда делись деньги, а также требовать, чтобы казна возместила те расходы, которые Перси понесли, обеспечивая вооруженные силы из собственного кармана. П. Акройд пишет: «В результате произошло ожесточенное столкновение. Один хронист утверждает, что король ударил Горячую Шпору по лицу, тогда как другой заявляет, что король обнажил против него кинжал. Что бы ни произошло в действительности, их союз прекратил свое существование»[5]. Джон Норвич, опиравшийся на другие источники, рисует кульминационный момент конфликта несколько иначе, делая акцент именно на отказе Хотспера выдать королю захваченного в плен Дугласа: «Граф Нортумберленд и его сын представили королю и парламенту графа Файфа и других пленников, захваченных у Хомилдон-Хилла, 20 октября в Уайтхолле Вестминстера. Генрих встретил шотландцев приветливо, отметил доблесть графа и потчевал их за своим столом в Расписной палате.