Но Генрих Первый не был бы самим собой, если бы все на этом и закончилось. Не таков был наш король! Он решил банально кинуть баронов и тайком от них спроворил брак Матильды с Жоффруа Анжуйским по прозвищу Плантагенет. Свадьбу сыграли в 1128 году, когда невесте стукнуло целых 26 лет, а жениху было всего 14. Ничего, нормалек, в ту эпоху за такими мелочами не парились и никого в педофилии не обвиняли. Это вам не ХХI век.
Но какой же это был удар по самолюбию Матильды! Только представьте себе: девочка с раннего детства жила при дворе императора, потом была супругой императора, и, хотя в качестве императрицы ее никогда не короновали, она после смерти мужа именно императрицей себя и называла и того же от других требовала. То есть тщеславие у дамочки просто зашкаливало. И вдруг ей предстоит взойти на брачное ложе с каким-то сопляком-недоростком!
На юного жениха тоже прошу обратить особое внимание. Уж сколько раз в романах нам встречались слова о том, что, дескать, «они — прямые потомки Плантагенетов!». Кровное родство с Плантагенетами означало более сильное право притязать на престол. Вот он и есть тот самый первый Плантагенет, родственными связями с которым так кичились аристократы в Англии. Почему такое прозвище? А из латыни. Planta genista — растение под названием дрок. Веточку дрока юный Жоффруа Анжуйский любил прикалывать к своей одежде.
Итак, Матильда выходит замуж за француза чуть ли не вдвое моложе себя и начинает рожать наследников. Бароны не в восторге, но сдержанно молчат, ибо король-то жив пока, и есть надежда, что все как-нибудь обойдется. В 1133 году Матильда рожает первого сына, Генриха, в следующем году — второго сына, Жоффруа. Старый король Генрих Первый отходит от дел, приезжает во Францию, в Руан, где Матильда живет с мужем и сыновьями, и начинает возиться с внуками. Типа надоело ему править, пора и честь знать. Больше тридцати лет на престоле просидел, наруководился досыта. А в 1135 году Генрих Первый умирает. И началось!
Стефан, тот самый, который так удачно верхом на толчке проскакал мимо неминуемой гибели, решил заявить свои права на престол. Он — сын сестры покойного короля. Он — внук Вильгельма Завоевателя. Он — ближайший наследник мужского пола в отсутствие законных детей-мальчиков у Генриха Первого. Так почему бы и нет?
Бароны, зная, что король Генрих их кинул, решили прислать ему ответочку. Раз король своего слова не сдержал, то и они не станут честь блюсти, тоже кинут покойничка. Стефан, ровно так же, как и его предшественник, метнулся кабанчиком в Винчестер, наложил лапу на казну, в чем ему помог его родной братишка Генрих, он же епископ Винчестерский, а бароны Стефана поддержали, и в декабре 1135 года он был коронован.
ОтступлениеКак же так, дорогие мои? Генрих Первый, подозрительный, предусмотрительный, осторожный и злопамятный, не предвидел, что в ответ на обман получит от баронов горячий привет? Это с его-то характером? Как он мог так оплошать? О чем вообще думал?
Наверняка у историков и хронистов-современников давным-давно сформулирован ответ на этот вопрос и даже есть документальные подтверждения. И если бы учитель истории в школе или преподаватель истории государства и права зарубежных стран в университете обрисовал своим ученикам эту ситуацию и задал вышеуказанный простой вопрос, то мы, ученики то есть, кинулись бы ломая ноги по библиотекам в поисках ответа, перечитали бы кучу литературы и попутно узнали бы (и запомнили! И усвоили бы!) много всего нужного и важного для понимания того, как развивалось в ту эпоху государственное строительство и право. Но не попалось на нашем жизненном пути таких преподавателей…
И вопрос о Вильгельме Завоевателе можно было бы задать: почему он именно так поделил свое наследство? Почему старшему сыну — Нормандию, а среднему Англию?
И про гибель Рыжего Руфуса Вильгельма можно было спросить: что ж там на самом деле-то произошло? И приложил ли обиженный младшенький руку к гибели старшего брата?
Эх, много чего полезного мы узнали бы, кабы учили нас по-другому! А ведь таких интересных для юных умов вопросов в истории великое множество. Глядишь, и предмет изучали бы с увлечением.
Генрих Первый
Годы жизни: 1068–1135.
Годы правления: 1100–1135.
Преемник — племянник Стефан.
О роли диареи в мировой истории,
или Стефан Первый
Что ж, начал король Стефан вполне законно. Ему страшно повезло: за годы мирного существования Генрих Первый смог обогатить казну, денег в ней было достаточно. Но деньги быстро закончились, потому что Стефан затеял войнушку с Шотландией и в целом в экономике был лопух лопухом. По свидетельствам современников, был он человеком спокойным, вежливым, обходительным, что, конечно, неплохо. Но вот милосердие, которое он проявлял к своим врагам, — это уже было совсем лишним. Щедрость, с которой он платил войскам, одержавшим победу над Шотландией, привела к тому, что в казне почти ничего не осталось, и в итоге выросли цены, чего экономически неграмотный новый король не предвидел. А тут и Матильда очнулась и заявила свои права на престол. Началась гражданская война между кузенами Стефаном и Матильдой, а бароны радостно потирали ручки, предвкушая богатый улов в мутной водичке.
Матильда воевала… думаете, при помощи кого? Мужа? Да прям-таки! Жоффруа был занят своими делами, у него там тоже всякие войнушки были, по ту сторону пролива. Помогал Матильде ее брат-бастард, один из многочисленных внебрачных детей Генриха Первого, по имени Роберт Глостерский (папаня ему в свое время титул отжалел). Война шла с переменным успехом, но Стефан одерживал победы все-таки почаще, чем это удавалось Матильде и Роберту. Однако удача непостоянна, и в 1141 году король был схвачен, взят под стражу и заточен в темницу. Матильда уселась на трон, но коронации так и не дождалась: не по сердцу она пришлась англичанам. Высокомерная, властная, деспотичная, чрезмерно и вызывающе тщеславная, она не сумела найти общий язык с англичанами, она их не знала и не понимала, ведь с 9 лет ее не было в стране, у нее здесь не нашлось ни друзей, ни близких, которым можно было бы доверять. В то же время супруга попавшего в плен Стефана не сидела без дела, собрала армию и двинула ее против Матильды, сторонники которой как раз начали разбегаться, почуяв, что