– Ребят, а где стаканы? – спросил Делер, появившись на пороге комнаты с алюминиевым чайником.

Держать в жилых помещениях кипятильники и примусы не разрешалось техникой безопасности, так что любители гонять чаи на сон грядущий ходили вниз, на кухню.

– Все в столовую забрали. На помывку, – ответил Краслен.

– Ага, – сказал Пятналер. – Отчитали нас за некультурность. Выговор грозили даже сделать, если сами впредь сдавать не будем.

– Мать честная… – буркнул Делер.

Поставил чайник на подоконник, поскольку стол был занят, и пошел искать стаканы.

В холостяцком блоке комбината все было очень прогрессивно и культурно: чистое постельное белье, кровати с тюфяками, шторы на окошках (только что из прачечной!), большой красивый шкап, стол, стулья, радиотарелка в жилых комнатах. Никаких тебе клопов, ни тараканов, ни матрасов из соломы, ни рогож. Удобства – душевая и уборная – на каждом этаже. Конечно, электрические лампочки. Короче говоря, живи и радуйся, не то что в грязных избах при лучине в капиталистическое время.

Койки были трехэтажные, и в комнатах обычно жили шестеро. Краслен дружил с соседями: помимо троих братьев, в комнате с ним вместе обитали токарь Новомир и поэт с двойной фамилией Шариков-Подшипников. Он тоже трудился на заводе: выделывал стихи о глодающих сталь станках, крикливом гомоне болванок и других прогрессивных явлениях. В то время как на капиталистических предприятиях только-только стали появляться столовые для рабочих, Краснострания уже обеспечила трудящихся пищей не только для тела, но и для того, что при старом режиме именовалось «душой»: ни один завод не обходился без штатных поэтов, художников, артистов, чтецов. Свою работу деятели пролетарского искусства называли «творьбой» – смесью борьбы и творчества.

В этот вечер Краслен отдыхал, расположившись на лежанке, почитывая самоучитель эскеридского языка и вполуха слушая беседу Пялера с Пятналером, листавших «Пролетарскую звезду». Сбоку от них за столом пристроился тихоня Новомир. Нацепив круглые очочки, он, как обычно, что-то усиленно чертил: видимо, продолжал работать над своей мечтой – изобретением особого станка, который будет выдавать деталей вдвое больше против современного.

– «…Правобуржуазная „Эксцельсиор“ отмечает, что агрессивные проекты Бриоло встретят несомненное сопротивление со стороны Ангелики, – читал вслух Пялер. – Орган шарматийских националистов „Вандреди“ заявляет, что пора подойти критически к антикрасностранской пропаганде, которая ведется при помощи креста и хоругвей, так как заинтересованные стороны используют ее для своих внешнеполитических и хозяйственных расчетов».

– Ну то-то же! Доперли, наконец! – сказал Пятналер.

– Все равно попы с капиталистами добьются своего, – ответил Новомир. – Рассорят нас с Шарматией, порвут дипотношения.

– Не порвут! Ведь там социалисты в министерстве, а им выгодно друзьями Краснострании казаться, чтоб рабочим пыль в глаза пускать!.. Ну ладно, читай дальше.

– «Ангеликанские империалисты – организаторы кровавой бойни в Чунчаньване…»

– Тоже неудивительно…

– «Манянская печать, в частности манянские телеграфные агентства, пытаются оправдать неслыханное вмешательство ангеликанских властей Южной Цай во внутренние дела Маняня (при помощи ангеликанских властей удалось ликвидировать рабочую власть в Чунчаньване). С этой целью манянские агентства распускают слухи, будто во главе движения были красностранцы…»

Вошел Делер со стаканами. Налил себе чайку, добавил кубик сахару, пристроился за столом, под лампой со светло-зеленым абажуром, и стал слушать, медленно помешивая ложечкой в стакане.

– «Брюннский канцлер Отто Шпицрутен снова давит на рейхстаг, требуя увеличить военный бюджет на следующие три года. Похоже, его лживым уверениям в том, что это продиктовано исключительно нуждами обороны, не верит ни один депутат».

– А хотите анекдот? – вставил Пятналер. – Крановщица рассказала. Значит, этот брюннский их начальник говорит: «Брюнецию и Ангелику, к сожалению, все еще разделяет море. Но мы предпримем все усилия для того, чтобы заполнить это пространство броненосцами!» Ха-ха!

Соседи засмеялись – все, кроме Новомира.

– Ну, а что, – сказал он тихо, оторвавшись от проектов. – И заполнят. Туго нам тогда придется.

– Глупости! У нас же электрические волны. Вот направим им заряд – в момент уймутся!

– А я думаю, что раньше они сцепятся друг с другом. Доделить то, что не доделили в Империалистическую. Грянет мировая революция…

– Ну как же! Нас еще на свете не было, когда всем обещали – вот-вот грянет. И что дальше? Сколько лет уж…

– Грянет, куда денется!..

– А правда, председатель Рабинтерна выступает за союз с социалистами?

– Брехня…

– Давай читай, что дальше.

– А про Эскериду в этот раз там ничего не написано? – осведомился Кирпичников.

Жаркая, далекая и глубоко отсталая страна Эскерида в течение последнего года являлась объектом самого пристального внимания мирового пролетариата. После свержения народом малохольного короля Чучо XXIII в ней разгорелась гражданская война. На одной стороне стояли рабочие, коммунисты, республиканцы, на другой – силы мракобесия и реакции во главе с