– Приятно было познакомиться. – В отличие от Коли, я не протягиваю Шаталову руку. И не трачу время на восторги. – К сожалению, не смогу остаться на презентацию.
Будто случайно, наступаю острым каблуком на кожаный ботинок Кравцова. И, пока тот не взвыл раненым медведем, отхожу на метр.
– Какие-то проблемы? – Шаталов без эмоций наблюдает за нашими танцами.
– Личные обстоятельства, – сообщаю, опережая Колю и его открытый рот. Меньше всего мне сейчас нужен рассказ о сыне.
– Что-то настолько серьезное?
Новый босс, похоже, и не думает отдавать верхнюю одежду. В потемневших глазах то ли злость, то ли раздражение. Но он все же упаковывает меня в плащ и неспешно поправляет воротник.
– Ничего такого, чтобы заслуживало вашего внимания. – Приклеиваю к губам дежурную улыбку.
Почти такую же, с какой классная Глеба просит деньги на очередной школьный ремонт. Отказать ей не может никто. Деньги сами вылетают из кошелька.
Мне тоже не отказывают. Кравцов любезно распахивает дверь ресторана. Словно не гость, а штатный швейцар. Шаталов завязывает с допросом.
– Спасибо, – тяну уголки губ еще шире.
Ради свободы не жалко ни лицевых мышц, ни ног, которые уже ноют, чувствуя скорый забег.
Однако исчезнуть без неприятностей не удается. Только я поднимаю правую ногу, чтобы сорваться с места, суровый памятник за спиной неожиданно оживает.
– Вы ведь еще не вызвали такси. – Шаталов произносит как диагноз. Ни вопроса, ни сомнения в голосе.
– Поймаю на парковке. Здесь наверняка есть свободные машины, – отмахиваюсь. Для пущей убедительности взглядом уговариваю Кравцова кивнуть.
Но уже в следующий момент меня берут под руку и приказным тоном сообщают:
– Я вас отвезу.
* * *
Наверное, если бы Коля захотел меня отбить, впервые за последние месяцы я бы не сопротивлялась. Смолчали бы даже женская гордость и стыд перед чужой женой. Но Кравцов и не пытается.
Открыв рот, он наблюдает, как главный гость сегодняшнего мероприятия ведет меня к двери. Усиленно моргает, словно это может вылечить от ступора.
Лишь уже за порогом слышу удивленное:
– А как же банкет?
Безумно хочется спросить то же самое. А еще намекнуть Шаталову, что его ждет целый зал окосевших подчиненных, готовых и к новому боссу, и к служебному роману прямо в ресторане. Чего тянуть?!
Но, когда передо мной распахивается дверь серебристого мерса, становится не до глупых отмазок. Внутренний голос предлагает сбежать. Женская гордость чертит в воздухе розовый знак «фак ю». И, послав свою панику подальше, я сажусь в новенький, пахнущей кожей и дорогим парфюмом салон.
– Вы уже знаете адрес? – Ума не приложу, почему я уверена, что он знает.
– Я листал ваше личное дело. – Шаталов сообщает об этом так буднично, словно каждый день изучает чье-то досье.
– Тогда, если можно, поскорее. Я обещала быть дома к одиннадцати. – Как в такси, расслабленно откидываюсь на спинку сиденья. Ни о чем не беспокоюсь.
Личное дело – последнее, что может меня выдать. Девочка Лиза, которую девять лет назад посадили в поезд и отправили в новую жизнь, не носила под сердцем никакого малыша. У нее была другая семья, настоящая, а не выдуманная следователем. Другие дата рождения, место и мама.
Ничего общего с историей доктора Елизаветы Градской. Ни в биографии, ни в датах. И почти ничего во внешности, которая с помощью пластического хирурга, парикмахера и тысячи бессонных ночей изменилась настолько, что порой я не узнавала себя на старых фотографиях.
– Постараюсь успеть к одиннадцати.
Шаталов бесцеремонно тянется к моему ремню безопасности. Прижимается мускулистым плечом к груди так близко, что сердце замирает. Но я успеваю первой.
– Не нужно беспокоиться. – Ловко перехватываю застежку и, вскинув голову, смотрю в серые глаза.
– Не любите, когда о вас заботятся? – Он не отводит их. Глядит так, будто душу из меня хочет вытянуть. Знакомо до мурашек по коже. Как в прошлой жизни, во время нашего безумного секса.
Столько лет прошло! Я считала, что забыла, стерла из памяти сотней проблем, учебой и редкими мужчинами. А стоило утонуть во взгляде – и все воспоминания на месте.
– У вас жена и скоро будет ребенок. Заботьтесь о них, – улыбаюсь Шаталову вопреки ощущениям.
– В нашу первую встречу вы сказали, что у каждого человека не меньше десяти двойников. – Шаталов словно и не слышал, что я перед этим ответила. Он, как маньяк, обхватывает мой подбородок, не позволяя отвернуться. – Какой шанс увидеть в одном городе двух похожих женщин с одинаковыми именами?
На миг кажется, что он не спрашивает, а просто издевается. Что тайна уже давно не тайна, а наша новая встреча – очередная игра скучающего богача. Но желваки на скулах и костер в глазах говорят об обратном.
– Вам просто хочется обмануться. – Мажу взглядом по красивому, породистому лицу.
По высокому лбу с парой новых морщинок. По гладковыбритым щекам, которые раньше украшала модная щетина. По широкому подбородку с небольшой ямочкой. По губам. Прежним. С четко очерченной верхней. И совершенной нижней. Не полной и не узкой. Идеальной, чтобы скользить по обнаженному женскому телу или сводить с ума поцелуями.
Нереальное искушение. Глупая девочка Лиза не смогла ему противостоять. Ей было плевать на последствия и хрупкую штуковину, которая бьется в груди. А я…
Облизываю губы и, качнувшись вперед, прижимаюсь ими ко рту Шаталова. Прививки важно обновлять! Даже когда однажды переболел и чуть не сдох от побочки. С некоторыми мужчинам так же.
– Обманываться порой очень сладко, – шепчу, гладя своими губами его губы. Дразню, размазывая слюну и остатки помады. – Только от заменителя потом бывает тошно.
Я резко вырываюсь. И пока новый босс пытается вспомнить, как правильно дышать, отстегиваю ремень безопасности и выхожу из машины.
Глава 3. Женщина с прошлым
Женщины, конечно, слабый пол.
Но не каждой женщине выпадает счастье быть слабой.
На то, чтобы поймать такси, у меня уходит несколько секунд. Водитель из далекой восточной страны сам толкает дверцу, стоит лишь подойти. Спустя несколько мгновений злой как черт Шаталов вылетает из машины. Но мы уже срываемся с места и смешиваемся с быстрым потоком на проспекте.
В отличие от мерса, в такси не пахнет никакой кожей. Здесь никто не спешит спеленать ремнем безопасности. Вместо элитного парфюма я улавливаю аромат шавермы и кофе. Как ни странно, от этих запахов и равнодушия становится легко.
Губы все еще саднит, будто мы с Шаталовым на самом деле целовались. На щеках и подбородке, там, где Марк касался меня пальцами, кожа горит как от ожогов. Однако сердце быстро успокаивается, и к дому я подъезжаю почти нормальной.
Глеб, как и подозревала, не спит. Он встречает у порога вместе с сонной Леной, моей молоденькой соседкой. Не допрашивает, не требует ужина или еще какой-нибудь ерунды. Только быстро обнимает. А через пару секунд разворачивается и идет в свою комнату. Спать.
Ничего необычного! Просто мой мальчик! Восьмилетний ребенок с характером взрослого. И не какого-то безликого «взрослого», а отца.
Я и раньше замечала сходство. Иногда открещивалась, списывая на особенности воспитания матерью-одиночкой. Но после сегодняшней встречи с Шаталовым это подобие уже не получается списать или забыть.
Мой золотой малыш просто маленький клон мужчины, которого я когда-то любила больше жизни. «Версия два – ноль. Улучшенная и исправленная».
Лена интересуется, как прошел банкет. Рассказывает, что они ели на ужин. А я стою посреди тесного коридора съемной двушки и, как зачарованная, смотрю на дверь детской комнаты.
– У тебя такое лицо, словно призрака увидела. – Лена тоже оглядывается в сторону детской.
– Видела сегодня, – не скрываю. – И даже трогала.
– Твою мать… – Соседка широко распахивает глаза и оседает на тумбу для обуви. – Глебкиного отца?
За девять лет вместе, вначале в Москве, затем в Питере, мы с Леной пережили столько всего, что не осталось никаких секретов.
– Он теперь муж моей пациентки, совладелец клиники. И новая головная боль.
Нужно переодеться или хотя бы снять плащ, но силы резко заканчиваются, и я опускаюсь на тумбу рядом с Леной.
– Может, вернемся в столицу? – Она берет мою руку в свою. – Тебе там работу как раз предлагали.
Подруга самый осторожный человек из всех, кого я знаю. Услышать от нее подобное предложение сродни чуду.
– Глупости. – Провожу ладонью по лицу.
– Я все равно на заочное собиралась переводиться. – Лена смотрит с такой надеждой, будто это ей сейчас плохо, а не мне.
Безумно хочется ответить: «А давай!» – и разом нажить себе новые проблемы с переездом, новой школой и поиском жилья. Только вместо «А давай!» наружу из груди рвется смех.
– Лен, он считает себя бесплодным. – Зажимаю рот ладонью, чтобы не разбудить сына.
– Что?!
– Уверен в этом! Даже анализы сдавать не хочет.
Звучит как краткий пересказ дурацкого сна. Одного из многих, что снились мне в первый год после разрыва и заставляли заливать подушку слезами.
– А если он узнает?.. –