— Занятная находка… — протянул отец, остановившись возле моего стула.
Я осторожно и боязно перевел взгляд в его сторону и увидел, как он перебирает в руках ту самую «запретную» книгу, потирая ладонями ее обложку.
— Время — бесценный дар, а эта книга… — он повертел ее у себя перед носом. — Она недостойна даже скромного места на полке. А, Мартин? — его голос звучал издевательски, с присутствием некой насмешки. — Мне казалось, ты усвоил все наши правила! Я так надеялся, что сумел искоренить в тебе все недостатки, слабости, сделать твой разум совершенным и чистым, но ты опять разочаровываешь меня…
Я успел сделать всего один вдох, прежде чем его рука поднялась, и он с размахом ударил меня книгой по голове со стороны затылка. В ушах раздался звон, стерев все посторонние звуки. Удар был достаточной силы, как если бы я упал головой о пол. Взгляд помутился, все вокруг расплылось в воздухе, а звон в ушах, подобный непрерывному гулу сирены, звучал примерно минуту. Опираясь о стол руками, я покорно ждал, когда он наконец рассеется, надеясь, что второй удар не последует.
Подобные сцены уже давно стали нормальным явлением в нашем доме. Никто из слуг не удивлялся этому. И хотя служанка Сью находилась рядом, когда я получил наказание за то невинное удовольствие, она даже не пикнула от неожиданности или ужаса. Сью спокойно забрала тарелки и удалилась.
— Ты засорил свои мозги мусором! А что положено делать с мусором, Мартин? — слова отца снова прорвались в мой слух сквозь дымку затихающего гула.
— Его положено выбрасывать.
— Верно! Или выбивать, как пыль из ковра. Вот видишь, как хорошо, когда мысли очищены от всякого хлама! Здесь не должно быть ничего лишнего! — он грубо ткнул указательным пальцем в мой висок. — Ничего того, что может помешать делу! Ты меня понял?
— Да.
— Я не слышу, Мартин!
— Да, отец! — громко повторил я.
Он удовлетворенно сложил губы почти в улыбке и сел на свое место за столом.
— Можешь идти. Сегодня тебя отвезет мистер Джефферсон. И не смей опаздывать! Занятия начнутся через полчаса.
Несмотря на гнев отца, его приказ и мое с ним согласие, я все же не отрекся от того, что он так яро называл мусором. Мне пока ничего не было ясно, но внутри я ощутил зарождение чего-то нового, настоящего и живого. В голове появилось множество вопросов, и, хотя я до дрожи боялся отца, мне безумно захотелось отыскать на них ответы.
Глава третья. Прозрение
Годы упорных трудов не прошли даром: я окончил школу с отличием и высшим баллом за поведение. Внимательно оглядев отметки, отец с хлопком закрыл школьный диплом и посмотрел на меня, как на солдата, для которого бой еще не был окончен.
— Итак, Мартин, до поступления в колледж у тебя есть ровно две недели. Приступишь к подготовке завтра же! А сейчас поехали домой, — сказал он обычным, ровным голосом, собираясь сесть в автомобиль.
Такой тон означал, что настроение у него вполне приемлемое, по крайней мере, мне так показалось.
— Папа, погоди! Сегодня ведь знаменательный день, праздник! Верно?
— Какой еще праздник?
— Я только что окончил школу! — напомнил я.
— И, по-твоему, это — праздник?
— Да, все так считают.
— Допустим. Ну и чего же ты от меня хочешь? — его лицо напоминало каменную глыбу.
— Я только хотел попросить тебя позволить мне поехать сегодня за город. Парни из класса организовывают вечер в честь окончания. Я тоже приглашен и хочу там быть, немного отдохнуть…
— Отдохнешь на том свете! — сурово прервал он. — Если ты настолько сильно устал, могу отправить тебя туда досрочно! Садись в машину!
Я понял, что продолжать не стоит, и тут же оставил мысль просить его снова.
В Чикаго пришло лето, а вместе с ним — заслуженные каникулы. И хотя для всех детей и подростков это означало отдых и веселье, для меня же — время неизбежной подготовительной каторги. Я принял все без удивления и должной обиды, смиренно, как раб, лишенный всякой надежды на лучшие перемены. Внутри меня что-то неистово рвалось наружу, однако мне все еще не хватало духа поддаться тайному искушению. Я был один, без друзей и союзников, к тому же слишком молод и без единого гроша в кармане, а потому полностью зависел от отца. Он расписал каждый мой шаг на несколько лет вперед. И этот список не предусматривал развлечений.
В день своего рождения я проснулся раньше обычного. Меня разбудили яркие лучи солнца, ворвавшиеся в окно, а еще — громкий звук автомобильного мотора. Это была машина отца. Он обожал свой автомобиль! Пожалуй, это было единственное, что Френсис Моррэс любил, кроме адвокатского дела. Он завел мотор и уехал.
«Слава Богу!» — с выдохом произнес я и, приведя себя в порядок, охотно покинул комнату.
— Доброе утро, Мартин, и с Днем Рождения! — с лучезарной улыбкой произнесла горничная, в прошлом — моя няня, красивая стройная женщина с добрым лицом и зелеными глазами.
— Спасибо, Бетти! Вы никогда не забываете поздравить меня!
— Как я могу забыть? Я нянчила тебя с самого рождения. Этот день и для меня стал светлой радостью!
— Вероятно, только для Вас одной…
Женщина с грустью опустила глаза.
— Куда уехал мой отец?
— Ах, да! Он просил передать, что до обеда пробудет в конторе, а после у него два выступления в суде. Будут слушаться крайне важные дела. Домой мистер Моррэс прибудет поздно.
Новость оказалась бесподобной! Ничто не смогло бы порадовать меня в большей степени. Это был лучший подарок!
Начиная с завтрака, я наслаждался каждой секундой. Даже овсянка, которая до безумия успела мне надоесть, сегодня казалась особенно вкусной. Не спеша и размеренно я смаковал кашу, словно некий дивный десерт. Я не следил за временем и думал о самом приятном, что мне пока еще довелось познать: о том незабываемом романе, в коем оказалось больше жизни и красоты, нежели в моем существовании. До сего момента мне никогда не удавалось заполучить весь день в свое распоряжение. Порой выпадало лишь несколько часов, большую часть из которых я был вынужден провести за учебными книгами. Но сегодня каждая минута принадлежала только мне!
После завтрака я решил отправиться в парк. Мы с отцом часто проезжали мимо него, но никогда он не позволял пойти туда на прогулку.
Погода выдалась совершенно не жаркой и приятной. Еще никогда прежде мир не казался мне столь прекрасным! Я как будто впервые увидел все эти дороги, деревья, даже небо выглядело каким-то