Павел не заметил, когда эротический ролик закончился. Он был поглощен тем, что видел под шелковой тканью халатика, а именно — резко обозначившиеся соски женской груди. Погрузившись в созерцание, он вдруг представил себе безлюдный коралловый риф, мерные удары волн…

— Павлик, куда это мы смотрим? — спросила Маша, усмехаясь глазами фотомодели из нескромного ролика. Павел тряхнул головой, прогоняя наваждение, и расплылся в улыбке, демонстрируя поведение, аналогичное тому, какое являл морячок в руках красотки. Однако в отличие от мускулистого гиганта на нем было некоторое количество одежды, а вокруг не было ни одной пальмы, на которую можно было бы эту одежду забросить.

— Я… — начал было оправдываться Павел, но был решительным образом прерван и, ошарашенный, увлечен в супружескую спальню, где супруга встала перед ним, улыбаясь и пристально глядя прямо ему в глаза. Потом разжала пальцы, стягивающие полы халатика, и черная ткань медленно разошлась, открывая задохнувшемуся Павлу округлости груди, чуть выпуклый живот и под ним восхитительный темный островок с двумя симметричными скругленными сегментами. Нежная кожа вокруг сегментов поражала своей белизной и детской беззащитностью. Павел инстинктивно протянул руку к восхитительному островку. Маша гибко отскочила, мгновенно скрыв дразнящее место полами халата. Огнедышащие драконы, глядя друг на друга, похоже, насмешливо улыбнулись Павлу.

— Сидеть! — приказала выдумщица. Павел подчинился, пытаясь угадать, что она затеяла на этот раз. Естество его вздыбилось и рельефно торчало над линией бедер, до предела натягивая ткань легких домашних брюк. Подобно девушке из только что просмотренного видео, Маша стала прохаживаться, измываясь над мужским нетерпением и как бы забыв о полах халатика, расходившихся в такт ее кошачьим движениям. Наконец, найдя прелюдию достаточной, она обвела взглядом спальню и присела на край кровати, скромно сдвинув ноги. Темные сегменты соединились, полускрытые бедрами.

— Вон пальма, — смилостивилась одалиска и, хихикнув, указала пальчиком на угол зеркала. Секунда — и мужские штаны повисли точнехонько в указанном месте. Еще секунда — и обольстительница блаженно покорилась жадным рукам и теплым нежным пальцам своего властителя. Эти пальцы начали медленно прокладывать изумительно причудливые тропы в жарком лабиринте лона, охраняемом драконами. Драконы замерли, выгнув спины, затаив вековечный огонь…

Культурная программа закончилась далеко за полночь, однако утром экзотическим любовникам не было нужды спешить: воздушное судно отправлялось в Египет только во второй половине дня.

Вечер следующего дня застал их в салоне такси. Вот и Пулково.

— Красивый аэропорт, огромный, но не тот, — растерялся Павел.

— Сами сказали — в Пулково. Вот Пулково и есть, — обиженно ответил шофер.

— В путевке написано Пулково-2, а это… Пулково-1. Вы уж простите нас, — виновато пробормотал Павел, почему-то грозя Маше пальцем. Она удивленно вскинула брови, но решила промолчать: ладно уж, пусть она будет виновата в этой оплошности мужа — и с истинно женским терпением приняла на себя неожиданный тычок.

— Как скажете. В Пулково-2 так в Пулково-2, только счетчик я не выключаю, надо было раньше предупреждать.

Дорогой Павел сосредоточенно молчал. Возле аэропорта таксист немного напрягся, но, получив деньги, расплылся в широчайшей улыбке и, довольный, уехал.

Путешествие в Египет началось.

До отправления они устроились в зале ожидания. Маша с интересом начала вертеть головой.

— Смотри, — ткнула она мужа в бок, — народ раздевается!

— Где?! — удивленно стал озираться Павел.

— Да вон же! — шепнула Маша, указывая глазами на девушку через три ряда кресел от них. — В Египте же сейчас жара! — продолжала она нашептывать в Павлово плечо, решительно отдирая липучки застежек на его куртке.

— Н-наверное, ты права… — согласился Павел, автоматически поворачиваясь, чтобы жене было удобнее стаскивать с него куртку.

— Куртка в Египте как верблюду тромбон… — бормотал он, поеживаясь от внезапного холода. Маша пошелестела в сумке, и на пол шлепнулись сандалии, рядом с ними аккуратно пристроились светлые туфельки, потом Маша так же ловко засунула в пакет снятую ими обувь. Павел переобулся и уставился на свои ноги: из-под черных брюк торчали белые носки и легкомысленные коричневые сандалии.

— Да ладно, — прошептала Маша, — это лучше, чем париться!

Павел ухмыльнулся — лучше так лучше — и опустил воротник на Машиной шубе. Она повела плечиком, выпрямила спину и стала смотреть на подошедших пограничников. Те ругали какого-то техника в синем комбинезоне за криво поставленный рукав, по которому пассажиры должны подниматься в самолет.

— При чем тут мой рукав?! — возмущался техник. — Это летчики самолет криво поставили!

— В натуре! Когда запускать начнете? — раздался громкий как иерихонская труба голос огромного мужчины в черном костюме. — Так и ласты склеить можно. Зуцман не по-децки! Достали уже…

Народ одобрительно загудел, стал напирать, шелестеть посадочными талончиками, стучать зубами — все успели переодеться в летнее.

Наконец посадка началась.

Очередь быстро задвигалась, туристы уже получили порцию экзотики: кое-кто поджимал пальцы в сланцах. Павел успел покрыться пупырышками, оставшись в тонкой маечке. Зато свои места в салоне они отыскали быстро и углубились в изучение инструкции. Так, спасжилеты, свистки… Все ясно. Когда все пассажиры заняли свои места, к ним вышел член экипажа и стал показывать, как вставляется нос в дыхательную маску и как нужно дуть в клапан. Павел внимательно слушал, с содроганием представляя себя терпящим бедствие в океане вместе с Машей.

— Ты так уставился на летчика… — прыснула в кулачок Маша.

— Выживаемость на воде, идентификация при волнении морской глади и обозначение пострадавших среди уцелевших зависит от наших знаний и умений, — выразительно глядя на легкомысленную супругу, ответил ей Павел, сдерживая смех.

Над Синаем они проснулись. Под мерный свист самолетных двигателей их сосед по имени Толик допивал бутылку ирландского виски. Толиком его звал сосед спереди Парамон. На вид Парамону было года четыре, был он весел и румян. Мама Парамона, молодая, оглушительно красивая дамочка без чувства меры, обладала столь же безмерной памятью. Она запоминала всех, с кем общался ее Парамон, тот же общался со всем самолетом.

— О-оп-паньки! — провозгласил Толик, подхватывая Парамона сильными руками и перетаскивая его через спинку кресла к себе на колени.

— Осторожно! — спохватилась мамаша и мило улыбнулась Толику.

— А чё… — улыбнулся ей в ответ Толик и стряхнул с живота Парамона крошки от бутерброда.

Затем поднялся и поставил мальчугана в проход между рядами кресел.

— На, погоняй пока. Я щас… — Он вынул из кармана компьютерную игрушку с человечком на экране. Мощными пальцами быстро показал малышу, как надо нажимать на кнопочки, и направился к туалету. Бутылка ирландского виски совсем не отразилась на его походке. Через несколько минут Толик вернулся. В этот момент игрушка в руках Парамона издала громкий писклявый крик: «Волки позор-рр-рные!»

— Не, так они тебя заметут на раз… — Толик взял игрушку и начал быстро тыкать по кнопкам. «Ну чё, съели?! Сарынь, на кичку! А вот это видал? Обломись, чуха!» — на этот раз голос был торжествующим.

— Тебя как зовут? Меня — Толик, — обратился громила к мамаше Парамона.

— Симона, —