Через полчаса, когда прозвонил колокол, Эрик умудрился задремать, невзирая на крики и хаос, царящие в аудитории. Способность спать на кладбище под боком у упырей неизбежно осваиваешь после третьей же сессии — а Эрик сдал их уже десять, так что был в этом деле профи.
Студенты забаррикадировались от упыря в дальнем углу аудитории. Как они передвинули привинченные к полу столы, Эрик понятия не имел да и не сильно интересовался. Он опять зевнул, потом заморозил упыря заклинанием, посмотрел на баррикаду и, пробормотав: «Ну, так тоже можно», потащил «наглядное пособие» обратно в ящик.
— Мастер-класс закончен, спасибо за внимание, все свободны, — бросил он через плечо, защелкнув замок. Упырь сидел тихо — еще не отошел от заклинания.
Из аудитории Эрик вышел первым — хоть и собирался не торопясь. Студенты тихо отсиживались за баррикадой и провожали его гробовым молчанием. Уже взявшись за дверную ручку, Эрик повернулся и участливо поинтересовался:
— Вы там точно живые?
— А что бы вы делали, если бы мы были мертвые? — после паузы поинтересовался кто-то из студентов. Остальные только согласно вздохнули.
— Попросил бы в вашем деканате свежий труп, — улыбнулся Эрик. — Мне как раз нужен для опытов. А что, есть добровольцы?
Студенты снова замолчали. Эрик пожал плечами:
— Ну, как знаете. — И вышел.
Прямо на пороге аудитории его поджидал тролль в эполетах.
— Коллега? — заглядывая Эрику через плечо в аудиторию, спросил он. — Что вы там с ними делали?
Эрик бросил на него удивленный взгляд из-за ящика.
— Проводил мастер-класс по упырям. А вы не поможете мне спустить это с лестницы?
— У-у-у-у! — провыл изнутри упырь.
Тролль заглянул в аудиторию, оценил баррикаду и подхватил воющий ящик на плечо.
— Вот это я понимаю — практика! — И, понизив голос до очень громкого шепота, добавил: — Так с ними и надо. Поступают, все в титулах, а учиться ни черта не хотят — и что хочешь с ними, то и делай. — И, уже у выхода, отдавая Эрику ящик и явно смущаясь, поинтересовался: — А вы гидру никак достать не можете? Очень нужно для практики…
— Лоснийскую или обыкновенную?
— Да хоть какую-нибудь, лишь бы огнем дышала. — Тролль тоскливо вздохнул. — У нашего деканата же снега зимой, а не то что гидру, не допросишься.
— Я узнаю, — кивнул Эрик, чей деканат тоже не был щедрым на учебные пособия, зато была собственная практика.
Упыря Эрик по возвращении в общежитие запихнул обратно на вторую полку холодильного шкафа. И угрызениями совести не мучился, потому что мозги не исчезли — к ним еще и сердце в банке прибавилось. Правда, больше похожее на вампирье, чем на человеческое, но Эрик не присматривался.
Из соседней комнаты — их с Полей спальни — доносились характерные стоны:
— Ох! О-о-ох! А-а-а! О-о-о!
Эрик поморщился, поискал в холодильнике еду, нашел внутренности гидры, а сверху почему-то солонку. Вздохнул, закрыл холодильник и, прихватив аптечку, направился в спальню.
Ипполит, весь мокрый, опухший, а в довершение образа еще и синий, лежал посреди комнаты и громко, протяжно стонал.
— Жидкая смерть? — уточнил Эрик, смешивая противоядие.
Стоны не изменились. Эрик присмотрелся внимательнее и предположил:
— Антейская водичка?
— А-а-а, — одобрительно простонал Поля.
Эрик исправил противоядие и быстро накапал его соседу прямо на опухший посиневший язык. Минуту ничего не происходило, затем стоны начали стихать, а потом и опухоль спала.
— На пересдачу отправили, — пропыхтел Ипполит, обретя голос. — Чертова антейская водичка! Как я мог отличить ее от арвентских слез? Они же обе прозрачные и без запаха!..
— Когда пересдача? — перебил Эрик, заранее прикидывая планы: куда бы свалить, пока Ипполит будет готовиться.
— Завтра…
— Сегодня явно не мой день, — подытожил Эрик, обреченно оглядываясь на дверь.
Ипполит хмуро посмотрел на него.
— Кто бы говорил! Еще чуть-чуть — и не видать мне магистратуры как своих ушей… Которые я тогда рискую увидеть, если вернусь домой лишь с бакалаврским дипломом. Папаша меня расчленит… Но теперь-то ты мне поможешь? Твои дела уже закончились?
— Мне… э-э-э… надо написать отчет по мастер-классу. — Эрик торопливо вскочил и подхватил сумку. — Но как разберусь с ним, так сразу…
— Друг называется, — пробурчал Поля в спину Эрику. — Не может ради соседа яду выпить…
Эрик торопливо выбежал за дверь. От будущих магистров по целительским наукам, как и от упырей, убег тоже помогал лучше всего.
* * *По ту сторону Корчаковских болот
Василиса фон Бессмертнофф умудрилась родиться красавицей. А это сложно, когда твой папа — темнейший из всех темных некромант, больше похожий на скелет, чем на человека, а мать — ведьма, которую этот папа невесть как откопал на болотах. Воздух там не сильно-то для здоровья полезный, поэтому в свои тридцать пять Ядвига фон Бессмертнофф походила на старуху, скрюченную в три погибели и с огромным носом, украшенным бородавкой.
Чета фон Бессмертнофф жила душа в душу (если такое выражение применимо к некромантам) ровно пять лет. Потом Ядвиге, по ее выражению, все надоело, и она сбежала обратно в избушку на болоте, оставив мужу трехлетнюю дочь, а самой дочери — книгу заклинаний и защитный амулет в виде черепа. В темноте он светился, как фонарь. Василиса назвала его Йориком. Йорик был ей вместо плюшевого мишки, а потом, когда девочка подросла, амулет уменьшился, обзавелся серебряной цепочкой и превратился в кулон. С ним и книгой заклинаний Василиса никогда не расставалась.
Итак, у двух, прямо скажем, безобразных родителей родилась прелестная девочка, унаследовавшая от папы с мамой семейную упертость и силу — вот только не магическую. В три года Василиса уже без проблем сгибала подковы, но без материнского амулета не способна была произвести даже самое простенькое заклинание. Отец еще года два с ней бился, нанимал иноземных преподавателей, сам занимался, но без толку — магией княжна так и не овладела. Зато росла Василиса здоровенькой, любила верховую езду, знала болота как свои пять пальцев, могла запросто уложить на лопатки медведя и ничего не боялась.
Вот только с учебой по-прежнему не складывалось. Когда девочке исполнилось девять, князь выписал ей иноземную гувернантку. Та говорила на десяти языках, вышивала крестиком и гладью, вязала спицами и крючком и кроила платья за какой-то час. А еще отлично готовила, к тому же знала этикет и экономику, как Василиса — болота. То есть как свои пять пальцев.
На болота, к маме, Василиса от нее и сбежала. Гувернантка догонять не стала, зато пригрозила князю неустойкой (прописанной в договоре мелким шрифтом). Князь чертыхнулся, поскандалил с супругой, сам вытащил родную кровиночку из ближайшей топи, и месяц Василиса училась быть леди. Мягко говоря, получалось у нее не очень: