В хоромах падишахов мне бывать не приходилось, но даже если бы я частенько по ним разгуливала, всё равно бы удивилась увиденному. Посреди большой комнаты с высоким потолком журчал и переливался настоящий фонтан, на полу были разложены ковры, а колонны вдоль стен подпирали коридоры, ведущие в покои.
Из-за соседней шторы выглянул евнух и посмотрел на нас удивлённо.
– У вас новая наложница, господин? – спросил он, кланяясь в знак приветствия.
Тут-то мои брови и поползли наверх.
– Какая ещё наложница? – возмутилась я, начиная вертеться в руках падишаха. – Я на такое не подписывалась.
Ну, и что, если это всего лишь видение? Я даже в фантазиях становиться одной из многих не планировала. Если уж отдаться красавцу, то быть для него единственной, а не гадать, к кому он пойдёт следующей ночью.
– Не тревожься, моя Мелек, – произнёс падишах, крепче прижимая меня к груди, – я тебя никогда не обижу.
Он говорил об этом так уверенно, что в его слова хотелось верить. К тому же рано или поздно мне всё равно предстоит очнуться, а значит всего-то и нужно потянуть время, пока видение не исчезнет. Ну, поселят меня в гареме… Я припомнила, в каких условиях жили обычные наложницы, а не фаворитки и представила себя в общей комнате, где в ряд лежали перины. Ну, уж нет. Для «ангела, посланного небесами», ему придётся обеспечить нормальные условия проживания.
– А я и не тревожусь, – заверила падишаха. – Но хочу свои покои. Отдельные, – так мне хотя бы не придётся общаться с другими девушками, возможно, не самыми радушными.
– Будут тебе и покои, – заверил меня Селим, – и слуги, и платья, и украшения. Всё для тебя, ангел мой. Ни в чём тебя не обижу.
О небеса, если бы его словами говорил хотя бы один из моих бывших, моя жизнь могла бы сложиться совсем иначе. Но старшие фармацевты к ногам своих девушек шелка и драгоценности не бросают и комплиментами, увы, не осыпают с утра и до вечера. Правду говорят, что женщины любят ушами.
– Вели слугам переодеть и уложить мою Мелек, – сказал он евнуху. – Головой за неё отвечаешь. Если узнаю, что она чем-то недовольна…
Угрозу свою он не высказал, но, судя по округлившимся глазам евнуха, ухаживать за мной будут со всей тщательностью.
Я не сдержала довольную улыбку. Не такое уж и плохое видение получается. И на руках носят, и покои отдельные дали, и слуг выделили – кра-со-та. Смущал только статус наложницы и весьма откровенные на меня планы падишаха, которые он, к моему удивлению, осуществлять не торопился.
Селим сам донёс меня до покоев, но никаких дальнейших поползновений не предпринял.
– Отдыхай, сокровище моё, и ни о чём не думай, – сказал он, нежно гладя меня по щеке и осторожно приподнимая подбородок.
Его горячие губы коснулись моих, нежно, но в то же время страстно, задержались на мгновение и покинули их, оставляя после себя медовый привкус. От изумления я приросла к полу и удивлённо провожала глазами удаляющуюся фигуру падишаха. Вот это мужчина… И почему я раньше так удачно не прыгала в бассейн?
Глава 2
От размышлений об упущенных возможностях меня отвлекли голоса служанок. Они перешёптывались и буквально бежали ко мне по коридору.
– Госпожа, позвольте вас переодеть, – засуетились они, стаскивая с меня мокрое платье и заменяя его сухим и чистым.
Я провела рукой по гладкой ткани – настоящий шёлк.
– Вы голодны? – спросила одна из них.
Я посмотрела в сторону закрытого ставнями окна, за которым была по-прежнему ночь, и отрицательно покачала головой.
– Нет, но на завтрак принесите мне чего-нибудь сладкого, – велела служанке.
Просьба моя была совсем не случайна: восточные сладости – мои самые любимые. Если к утру я ещё буду находиться в этом удивительном мире, то меня ждёт просто божественный завтрак, который я обязательно запью крепким кофе по-восточному. Здесь его точно приготовят правильно.
Служанки перестелили бельё на кровати, убедились, что я больше ни в чём не нуждаюсь, и наконец ушли, оставляя меня наедине с догорающей свечой и шелестом листвы за окном. Я заглянула в щёлку меж досками ставней: внизу раскинулся тот самый сад, по которому Селим принёс меня во дворец.
– Даже немного жаль, если я утром проснусь уже не тут, – прошептала, понимая, что, конечно же, это видение скоро закончится.
Мягкая, только что взбитая перина и подушки приняли меня в свои объятья и увлекли в беззаботный сон. Так хорошо я редко когда засыпала.
А утром меня разбудили навязчивые трели цикад. Приоткрыла сначала один глаз, потом – второй. Я по-прежнему находилась в гареме.
Что ж, у всего есть положительные стороны. Я подкралась к двери и выглянула из комнаты – в коридоре дежурил евнух. Его-то я и ангажировала, чтобы он позвал ко мне служанку с едой.
– И кофе пусть не забудет, – велела я ему строго.
Мне принесли и кофе, и сладкое, и спелые фрукты, и ещё несколько подносов с различными блюдами, чтобы я могла выбрать себе что-то по душе. Но кроме еды на одном из подносов стояла резная шкатулка. Я приоткрыла крышку и заглянула внутрь: там лежал инкрустированный рубинами золотой браслет.
– Это мне? – спросила удивлённо и, не дожидаясь ответа потянулась за украшением, чтобы примерить.
– Наш падишах подарил вам этот браслет и велел передать, что рубины, которыми он украшен, уступают в яркости вашим сладким губам, – декларируя это, евнух совсем не выглядел смущённым. А вот меня бросило в жар.
– Да-да, – согласилась, вспоминая, как эти самые губы вчера не давали падишаху покоя. Зато сегодня тишь да благодать, никаких вестей, кроме обещанных украшений. Всё-таки сердце этого восточного красавца оказалось непостоянно.
Что ж, браслет загладил его вину и сделал мой завтрак ещё вкуснее. Я положила в рот кусочек сочной, сладкой пахлавы и разбавила её приторный вкус глотком терпкого кофе. От такого блаженства я невольно прикрыла глаза, позволяя себе насладиться моментом.
Когда подносы с едва тронутыми мною блюдами уносили из комнаты, я таки выбралась на улицу и прогулялась по саду.
Ну, что сказать красиво и богато, и ухаживал за этим явно не один садовник. Во дворец я возвращалась, довольно улыбаясь и чуть ли не вприпрыжку. Отчего не заметила в дверях увешанную украшениями девушку – одну из наложниц. Я буквально влетела в неё с разбегу, заставляя все её побрякушки всколыхнуться и загреметь.
– Улыбаешься? – спросила она как-то зло. – Не думай, что это надолго. Такие, как ты, ему быстро надоедают.
Я не стала рассказывать ей, что причина моей улыбки была никак не связана с падишахом.
– Видимо, судишь по себе, – бросила ей в ответ и прошла мимо, не дожидаясь очередного оскорбления. Да уж, требуя отдельные покои,