* * *
Приближался конец Яновой барщины. Белые ночи давно сменились темными и таинственными августовскими вечерами, кое-где начала подсыхать и желтеть листва, подступили еще по-летнему шумные, но уже долгие и промозглые осенние дожди, утренние часы дышали туманом. Начиналась осень, а с нею новый учебный год и новые надежды.
Яну льстило, что он понравился своим временным коллегам настолько сильно, что его не хотели отпускать, и начмед даже собирался пробить клиническую базу кафедры, чтобы Ян мог и дальше работать в этой больнице. План был хорош и всех устраивал, но для его реализации следовало подождать минимум два года, когда Ян защитит диссертацию и станет полноправным сотрудником кафедры. А сейчас ему предложили пару-тройку дежурств в месяц, от чего Ян, естественно, отказываться не стал.
Неплохая стипендия, дежурство тут, дежурство там, и, сложив все свои финансы, Ян вдруг с удивлением осознал себя богатым человеком. После многолетней привычки к нищете это оказалось довольно странное и грустное чувство.
Юный голодранец, перебивающийся от стипендии до стипендии, а случайные подарки судьбы беззаботно спускающий на разные плотские удовольствия, уходил в прошлое, а на смену ему появлялся респектабельный мужчина с конкретными целями и серьезными планами на жизнь.
Теперь доходы позволяли завести, например, сберкнижку и копить на автомобиль. Или на первый взнос за кооператив.
И уж конечно, такому солидному человеку в первую очередь необходимо подумать о женитьбе. Ян думал, и, надо сказать, гораздо чаще, чем о машине или жилищном вопросе.
Он скучал по Соне, да и Оля, внезапно вынырнувшая из прошлого, вызывала самые теплые чувства.
Ему приходилось почти каждый день видеться с обеими девушками по работе, и, черт возьми, они обе нравились ему! Но обе вели себя подчеркнуто по-дружески, упорно не понимая тонких и не очень намеков.
На первый взгляд между милой Олей и сдержанной Соней было мало общего, но обе они были хорошие девушки, и Ян знал, что мог бы, что называется, построить семью и с той и с другой. Если бы хоть одна из них согласилась, а не держала его за коллегу и приятеля.
Оля с Соней обе происходили из профессорских семей, находящихся в довольно близких отношениях, поэтому дружили с детства и теперь, работая в одном учреждении, снова сблизились. Они вместе ходили обедать, Соня подвозила Олю почти каждый день, так что Ян в редкие свободные минуты постоянно встречал их вдвоем, а клеиться к одной в присутствии другой, когда в свое время ухаживал за обеими, казалось ему очень некрасивым.
А главное, он, черт возьми, не знал, которая из девушек нравится ему больше!
Все-таки любовь разорвет тебе сердце, но с ней ты точно знаешь, зачем живешь, и видишь свое будущее так ясно, будто стоишь на вершине горы в погожий день… С Наташей он ни о чем себя не спрашивал, ни в чем не сомневался. Они были предназначены друг другу, вот и все.
Наверное, такое бывает раз в жизни, и если не получилось сберечь выпавшее на твою долю чудо, то оно никогда не повторится. И это справедливо, нечего роптать, а надо жить жизнь такую, как есть. Стать хорошим мужем для хорошей девушки, с которой уже было хорошо, не по-небесному, а по-земному.
Только вот для которой из них, вопрос…
В последний день работы Ян, как положено, проставился, накрыл в ординаторской скромный, но изысканный стол (две бутылки коньяка, бутылка водки, триста грамм сыра, банка шпрот и коробка конфет «Вдохновение» на закуску), но никогда так не бывает, чтобы хирурги сели отмечать, как собирались. Стоило заведующему скрутить золотистую пробку с коньяка, как поступила ущемленная грыжа.
Ян дернулся было в операционную, но ему, как герою дня, сказали отдыхать, заведующий пошел сам, строго наказав, чтобы без него ничего не трогали.
Решив, что это судьба, Колдунов спустился в рентгеновское отделение, но Соня уже ушла домой. Пока Ян соображал, рад он этому или огорчился, ноги сами понесли его наверх, в терапию. Может быть, судьба ждет там?
И действительно, Оля была еще на месте, ожесточенно строчила дневники. Похоже, работы у нее оставалось еще много, потому что, нетерпеливо кивнув Яну, она вернулась к своему занятию, даже не спросив, что ему нужно.
Он посмотрел немного в окно, на широкую панораму новостроек, где дома уже обогнали в росте тополя и липы. Высокий кран, за работой которого он с таким интересом наблюдал в прошлый раз, переехал на другой объект, и теперь его стрела виднелась где-то вдалеке и казалась совсем маленькой.
Солнце сияло тепло и ярко, как летом, небо было высоким и бездонным, но в его прозрачности уже ощущался холод будущей зимы…
– Хочешь кофе? – спросила вдруг Оля, и Ян очнулся от задумчивости. – У меня бразильский, между прочим.
– Может, лучше в кафешку? – прозвучало это неожиданно жалобно, и Ян поморщился.
– Ян, вот ты какой-то непонятливый, – засмеялась Оля, – вроде бы умный парень…
– Да, я такой.
– А слово «нет» для тебя почему-то пустой звук.
– Ну я ж мужчина. Так и должно быть.
Оля засмеялась:
– Так кофе-то в итоге будешь пить?
Буркнув, что не будет, Ян вернулся к созерцанию пейзажа. Далеко внизу по проспекту ехал грузовик с щебнем, за ним карета «скорой помощи» и желтый «икарус» с гармошкой. По рельсам спешил, покачиваясь и звеня, трамвай, а на перекрестке кучка по-летнему ярко одетых пешеходов терпеливо ждала, когда включится зеленый свет. У киоска «Союзпечати» змеилась небольшая очередь, возможно, привезли какой-нибудь дефицитный журнальчик. Приглядевшись, Ян заметил, что очередь состоит в основном из детей, значит, это «Мурзилка» или «Веселые картинки», а может, «Пионер». Жизнь кипела, и Яну хотелось стать частью этой жизни, а не мрачным призраком, который чувствует себя живым только на работе, а выходя в мир, щурится от яркого солнца, яростно борется со сном и в целом не знает, что ему делать несколько часов до следующего дежурства.
– Я думаю, Оля, что у нас с тобой могло бы получиться, – сказал он почему-то хрипло и сглотнул.
– Могло бы. Тогда.
– И сейчас.
Она со вздохом покачала головой:
– Нет, Ян. Чуть бы пораньше еще возможно, да и то вряд ли. А сейчас я думаю, что скоро выйду замуж. И немножко не за тебя.
– Да? А за кого? Ты извини, но я не знал, что у тебя роман. Не стал бы тогда приставать.
– Если честно, романа как такового нет, – улыбнулась Оля, – это скорее династический брак.
– Да? А такие бывают в наше время?
– Конечно. Я серьезный человек, он серьезный человек, родители одобряют, почему бы и нет?
– А как же любовь?
– А ты вот меня прямо любишь?
– Ну как… Если ты серьезно спрашиваешь, то любил тогда и знаю, что смогу